И ничего под небом, кроме Бога…

Чтоб пред собой узреть тебя.

Но ты одна и я один…

И мы с тобой сквозь мрак твердим:

«Лишь ты — любовь моя…»

Я видел сон в младенчестве беспечном…

Я видел сон в младенчестве беспечном:

Смиренная царила тишина.

И на меня взирал Господь Предвечный.

Струились волнами сребристы облака.

Три ангела парили над главой,

Играя лютнями, воззрившись с высока.

И всё, что скрыто дымкою седой,

Светлее стало чаши молока.

В моей груди, в душе и в сердце свет –

Любовь отца и матери моей.

Господь сказал, что чище чувства нет:

«Любовь, мой сын, и до заката дней –

Маяк души твоей бессмертной.

И на краю Земли люби родных.

И если ты один среди толпы несметной,

Не преклони главы пред силой злых.

Снеси все беды, будь силен душою.

Не позабудь добро и ждать умей.

Не ставь вопрос ребром и будь собою,

И почитай сердечно всех своих друзей».

С тех пор, мой друг, минуло много лет,

И позабыть уже не в силах я

Тот чистый, божий, райский свет

И глубину мирского бытия

За всё упрекаю себя

По городу еду ночному.

Повсюду родные места.

И каждому дому из ста,

Из тысячи — рад я любому.

Из окон маршрутки уставшей

Исходит желтеющий свет.

И, кажется, попросту нет

Дороги, её не знавшей.

Бледнеет искристый туман,

Холодной луною согретый,

Доселе поэтом воспетый,

Скрывая жесткий обман.

За дымкой седою сияет

Полночный, прекраснейший град.

В немыслимой тьме мириад

Светил в эту ночь утопает.

Зачем ты себя обманул?

Иль выхода более нет?

Декады последних лет

Ты много к себе притянул:

Церквей купола, витражи,

Извилины улиц кривые,

Кафе и билборды цветные.

Но ты утопаешь во лжи…

Седой пеленой укрывает

Тебя человеческий смрад:

Один лицемером быть рад,

Другой за гроши убивает.

Но вовсе виню не тебя.

Не время виню, не природу,

Не мир, не страну и не моду.

За всё упрекаю себя…

Восточный ветер

Услышал ветер я, что дул с Востока,

И сразу вспомнил вдруг родимый край.

Но не дойти туда, ведь он далёко,

Так дуй же, ветер-друг, не преставай!

Как шаловливый сын, как блудный странник,

Тебя я ждал сейчас, и ты пришёл!

Я помню детство, друг, и кнут, и пряник…

Но ты скажи мне, как меня нашёл?

Иль дуешь рядом ты, чтоб грусть навеять?

Подумал ревностно, что я забыл?

Что я сижу, как трус, благоговея,

Забыв, откуда ты, мой друг, прибыл?..

Обычным днём сижу я на скамье…

Обычным днём сижу я на скамье.

Прекрасный день. Бесспорно, лучший день.

Я в том углу, где солнца нет — лишь тень;

И ветер сильный дует в спину мне.

И как тогда, на дальнем бреге я –

Ближний брег мой для души далёко,

Как будто где-то утонул глубоко

Последний мой оплот — судьба моя.

Как пенится грядущая волна.

За ней грядет ещё, ещё и снова…

Так с уст слетит одно иль боле слово,

Дойдёт ли то потом до сердца дна?

И бьёт чрез край, вода за борт зальется.

А в небо зришь — ни капли нет, ни града.

Но разве для воды живёт преграда?

И всё сидишь, и ждешь, и жаждешь солнца.

Угрюмый ветер сквозь тебя пройдёт.

Ах, ветер, друг! Возьми меня с собой.

Готов пройти сквозь ливень я любой…

Верни туда, где жил из года в год.

И здесь, муссон, где я, скамья и тень,

Ты преврати меня с душою в прах.

Развей меня на глиняных брегах,

Чтоб волны омывали каждый день.

Ночной мой храм, прибежище, святилище…

Ночной мой храм, прибежище, святилище,

Полнощная мечтаний цитадель,

Души моей последнее вместилище,

Которую с утра тревожит трель.

Она сама, бывает, понемногу

В открытую мою заходит дверь.

Любой бы тут уже поверил в Бога,

А я внутри лишь чахну, верь не верь.

Во сне моём, как ночь, полно метафор:

На камень расколовшийся мудрец;

Сочится кровь из тел побитых амфор;

Во тьме слегка светящейся ларец.

Роятся в голове следы сомнений…

Я глуп? Я трезв? Я…пьян? Сплошной протест.

Но образ отгремевших сновидений,

Как волк овцу, всегда мой разум ест.

Сегодня я один, и в доме пусто,

Лишь ветер из окна ко мне стремится,

Раскачивая маленькую люстру;

И белоснежный тюль парит, как птица.

Бывает, что ко мне заходит друг,

И мы садимся в зале у камина,

Слова перебивают треск и стук

В огне горящей тёмной древесины.

Дымится чай, приятель в миг тревожный

Вопрос задаст: «Что нового? Как сам?»,

Ловя смешки мои и тик нервозный,

Сигару поднося к своим устам.

На лик усталый мой ложится свет

Свеченьем очага в единый путь.

«Хотел, мой друг, сказать тебе секрет…» –

Но вновь шепчу, как раньше, — «А, забудь…»

Всё чаще чудные просторы…

Всё чаще чудные просторы

Дальневосточной стороны,

Ввиду характера простого,

Дыханьем лёгким, но суровым,

От снов моих удалены.

Они в тени, в оврагах грязных,

В своих причудливых чертах,

Повадках строгих, но отвязных,

В глуши лесной и пенье птах,

Поднялись вновь в моих глазах.

Зовут меня места глухие,

Маня приморской красотой,

Своею жизнью непростой,

В пургу снегов и рок стихии,

Ведя на гибель за собой.

Но я, поэт, судьбы приняв

Сиюминутное посланье,

Свой дом покинув в упованье

На закулисья громких слав,

Кубанский принял вдруг устав.

Да, выбор сей меня волнует!

Как в пелене багряных вод,

По ком муссон холодный дует,

Куда Амур-река идёт,

Меня сомнение грызёт.

Но ты, прекрасная любовь,

Морей синеющих краса,

Моим терзаньям уготовь