И нет любви иной…

– А солистку их первую видел? – не унималась Роза. – Видит бог, никогда в жизни ничего подобного не слыхала! Сколько слушала певиц, и в Москве, и в Питере, и в Кишинёве, но такой… Вот ведь дал господь голос! Я прямо обревелась вся, её слушавши, ничего вокруг себя не видела! Даже не заметила, как ты куда-то делся! Только что вроде рядом сидели, как две вороны на суку, а тут глядь – нету цыгана… А называли её, ту певицу-то, так же, как тебя. Настасья Смолякова, я точно слышала. Она не родственница тебе?

– Она моя жена, – глухо сказал Илья. Отвернулся и быстро пошёл в темноту.

* * *

– Да иди ты, ради бога, спать, Митро! У тебя уже глаза закрываются, – сердилась Настя, сидя у зеркала и вынимая из причёски шпильки. – Что ты – всю ночь меня караулить будешь? Не бойся, не повешусь.

– И в мыслях такого не держал… – пробурчал Митро, подавив зевок.

Было уже около полуночи, в открытое окно гостиничного номера смотрела заходящая луна, приторный аромат цветов, которыми оказалась завалена тесная комната, смешивался с солёным запахом моря. Чёрное платье Насти покоилось на кресле, с подлокотника которого свешивалась шаль. На столе в открытом футляре лежала гитара, и отражения свечей играли на тёмной полированной деке.

– Уйдешь ты или нет? – уже с досадой спросила Настя, встряхивая обеими руками распущенные волосы. – Не то подушку дам, ложись здесь, на полу.

– Ухожу, ухожу. – Митро поднялся, пошёл было к двери, но с порога вернулся. Стоя за спиной Насти, осторожно проговорил:

– Настька, это ведь не он был…

– А кто? – не оборачиваясь, усмехнулась она.

– Ну-у-у… Цыган полон город. Какой-нибудь местный пошутить захотел…

– Ну да. Откуда только этот местный «Глаза бездонные» знает, скажи мне? – спокойно поинтересовалась Настя, и Митро смешался.

– Да мало ли… Слыхал от кого-нибудь… В Москве вдруг сколько-то жил… Всяко быть может…

– Слушай, я в тебя сейчас гитарой брошу. Всю душу вымотал. Иди спать.

– Тьфу! – с сердцем сплюнул Митро и быстро зашагал к двери.

На этот раз он действительно ушёл. Настя расчёсывала волосы, не мигая смотрела на своё отражение, туманное от света свечей, и вздрогнула, когда в дверь тихо постучали.

– Митро, я тебя убью!

– Настя, это я, – раздался смущённый голос. – Я поздно? Ты не одета?

– Ох, господи… – вздохнула Настя, опуская голову на руки. Помолчав, устало ответила: – Ничего, Сергей Александрович. Заходите.

Она сняла с кресла платье и скрылась за ширмой. Когда спустя несколько минут Настя появилась оттуда уже одетой, на ходу заплетая косу, князь сидел у стола, глядя в открытое окно. Увидев Настю, виновато сказал:

– Извини, пожалуйста. Я вижу, ты почти уже легла. Но, видишь ли, я не мог…

– Да нет, Сергей Александрович, это даже хорошо, что вы пришли. – Настя улыбнулась, начала перебирать шпильки, вновь закалывая косу в высокий узел. – Приехала с концерта, думала – умру от усталости, а тут Митро явился и давай голову долбить… Уж не чаяла, как избавиться от него. Только-только ушёл, а с меня весь сон как рукой сняло.

– Чего он хотел?

– А… – без улыбки отмахнулась Настя. – Голову мне морочил всё… Говорит – не Илья это сегодня со мной пел.

– А сама ты как думаешь? – помолчав, спросил князь.

Настя пожала плечами:

– И думать нечего. Илья, конечно. Много ли вы таких теноров слышали? А я его вовсе из тысячи узнаю. А Варька почему, еле допев, вокруг парка куда-то помчалась? И до сих пор у себя в нумере ревёт, никого к себе не подпускает…

Сбежнев молчал. Настя, подойдя к окну, оперлась о подоконник. Раскидистые ветви деревьев пригостиничного парка резали тёмное небо, низкие звёзды мелькали между ветвями. Внизу, над клумбой роз, вились светлячки. Пахло цветами и солью. Негромко гукала какая-то птица.

– Сергей Александрович, как думаете, – нерешительно начала Настя, – очень неприлично будет, если мы с вами сейчас к морю пойдём? Верите ли, я за все эти дни ни разу моря не видала! Приедем в город – сейчас на концерт, потом сразу спать падаешь… А посмотреть хочется.

– Разумеется, идём! – поднялся князь. – Напротив, это замечательно, прогуляться перед сном. Да и народу на набережной нет… Но возьми шаль, может быть ветер.

Настя послушно сняла с подлокотника кресла кружевную накидку. Вместе они вышли из номера.

Набережная была пуста, лишь снизу, от моря, доносился чей-то приглушённый смех: видимо, гуляла парочка. Солёный запах сделался ещё острей, к нему примешался сладкий аромат миртов. Луна ушла, и теперь только звёзды искрились над чуть слышно шумящим, словно дышащим во сне морем.

– У-у, его и не видно… – разочарованно протянула Настя, стоя у парапета и глядя на чёрную массу воды, сливающуюся с небом. – А дышать хорошо, свежо. В Москве сейчас, наверное, такая духота… даже возвращаться не хочется.

– Останемся здесь, – шутливо предложил князь. – Хотя бы до конца сезона. Ты имела бешеный успех у одесситов, тебя будут просто носить на руках.

– Смеетесь? Да Митро кондратий хватит… У него из солисток тогда одна Анютка останется. И вам тут нечего делать, Париж дожидаться не будет.