И я там был

– Но ведь я же сказал! – закричал он с досадой. – Я же предупредил: не двигайте его! Неужели так трудно было запомнить? Ах ты, боже мой! Что же вы наделали!

Словно я ребенка изнасиловал.

– Что делать, так получилось, – сказал я с интонацией «все там будем». – Вы его так поставили. Люди пришли, решили переставить, я на минуту отлучился (ложь)…

– Люди, – повторил Гарик с невыразимым отвращением. – У себя бы дома рояли двигали. Как же вы меня огорчили!

– Гарик. Вы этот рояль нашли. Вы его без спросу ко мне затащили. Теперь получается, я должен был, затаив дыхание, день и ночь беречь его пуще глаза. У меня, честно говоря, несколько другие планы.

– А жаль, – вздохнул Гарик. – Но он хоть не сильно разбился?

Он, кажется, решил, что рояль выкинули в окно.

– Он совершенно в целости. Только что лежит на брюхе.

– Думаете, можно починить?

– Уверен.

– Да-а? – недоверчиво протянул Гарик. – Вообще-то у меня есть знакомый мастер. Я вам дам его телефон.

Я набрал воздуху и сказал как можно спокойнее:

– Значит, так. Ваш рояль, вы и чините.

– Ну что вы. У меня таких денег нет.

– Но я же вам заплатил за дежурство.

– Это мне на жизнь, что вы. Кроме того, я в Среднюю Азию собираюсь. Вы не хотите в Среднюю Азию?

При этом он ничуть не издевался надо мной.

– Нет, не хочу. Я хочу, чтоб вы рояль забрали. Приводите своего мастера, пусть чинит, я заплачу, согласен (далее голос мой возвысился) – НО ТОЛЬКО УБЕРИТЕ ВЫ ЕГО ОТ МЕНЯ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!!!

Он сказал, что сейчас занят, а через неделю уберет.

Через неделю я ему позвонил. Он сказал, что сейчас еще занят, но через неделю обязательно уберет. Я сказал, что если не уберет, я сам уберу.

– Вы-хотите-выкинуть-рояль-на свалку?

Я положил трубку.

Антон разыскал по моей просьбе какого-то директора детской музыкалки. Тот сразу не поверил, что ему предлагается концертный рояль – задаром, пусть только вывезет. Узнав, что рояль не совсем целый, еще больше не поверил, осталось одно: осмотреть вещь лично. Был привезен, долго играл гаммы на корточках, раскрывал, обнюхивал струны – в итоге, с видом большого одолжения, сообщил:

– Я его возьму.

Отдавая себе отчет, что я собираюсь распорядиться чужим имуществом, я сделал последнюю попытку.

– Алло, Гарик. Я хотел…

– Бессонница, Гомер, тугие паруса… я список кораблей прочел до середины… а вы, наверно, опять насчет рояля. Слушайте, у вас есть время? Приезжайте. Здесь море, песок, красота такая, что пиво пьется, как бесплатное.

– Вам хорошо.

– Приезжайте – вам тоже будет хорошо.

– Мне будет хорошо, когда вы рояль заберете.

– Да заберу я его, заберу, какой вы все-таки…

– Когда?

– Недели через две… через три…

– У вас есть одна. Потом его увезут, я договорился.

Пауза.

– А-а… куда увезут?

– Не на помойку, не бойтесь.

– Но… вещь все-таки не ваша.

– Хотите, чтобы я ее купил?

– Так было бы, наверно, справедливо, разве нет?

– И сколько вы хотите?

– Ну я не знаю… хотя бы тысячу?

– Шекелей?

– Почему? Долларов.

Вот и прояснилась наконец пошлая подоплека всей этой астральности. Птицы Божии не сеют, не жнут… Как же, не жнут они.

– Гарик. Вы привезли сломанный рояль, ноги отдельно. Сейчас он в том же виде, хуже не стал. Как привезли, так и увозите. Я вам дам двести шекелей. Или он поедет в другое место. Ровно через неделю.

Но Гарик устоял.

И ровно через неделю рояль уехал в музыкальную школу, шекели остались при мне. Гонорар за дежурство Гарик получил через Соню, «была без радости любовь, разлука будет без печали!»

До сих пор в моих глазах картина, как четверо дюжих арабов, искусно спеленав беспомощную лакированную музыку брезентовыми поясами, выносили ее на улицу и грузили в кузов перевозки. Как безногий гигант колыхался между ними, удаляясь от меня и не глядя в мою сторону. Как пятый араб легко нес следом в полосатой сумке торчащие из нее три ноги и педальную стойку. А я стоял и смотрел, как уходит от меня непрошеный постоялец, и мне вспомнились разные случаи несостоявшейся любви, чреватые поздней тоской. В ушах моих звучал недоумевающий Гарик:

– Рояль ему не нужен… С ума сойти…

* * *

Вот так бы он и капитану моему:

– На кнопку бы он нажал… С ума сойти…

Скандал в синагоге

В Израиле есть сабры, олимы и ватики. Любители искать повсюду ивритские корни, пожалуй, из сабров выведут белорусских сябров, как они вывели Варшаву из Беэр-Шевы, хотя всем абсолютно ясно, что Беэр-Шева – это «Семь колодцев», а Варшава произошла от «Вирсавии» – правда, каким именно образом, я не представляю.

«Сабра» – это наименование некоторого вида кактусов. Его плоды снаружи усеяны острыми шипами, но внутри сладостны. Это, по мнению коренных израильтян, вполне соответствует их характеру: нежное сердце под колючей броней. По наблюдениям Михайлова, сабры – да-а, народ сильный, закаленный и основательный, что касается скрытой нежности, то явных признаков он не заметил, зато сразу же уловил их всегдашнюю готовность пошутить. Что ж, природное чувство юмора нередко и правда говорит о мягкосердечии, хотя и не всегда.