И я там был..., Катамаран «Беглец»

Я вынул нож и, вспоров на груди рубаху, извлек подшитый с изнанки флакончик с чудодейственным эликсиром… Несколько рубиновых капель обожгли мне рот. Я почувствовал необычайную свободу…

Оставалось лишь очертить магический круг и последовательно повторить проделанное накануне.

Земля подо мной затряслась, мельница чуть не рухнула под натиском урагана. Грянул оглушительный гром; и сила, властно вырвавшая меня из окружающего пространства, так и не вернула в привычный мир, пока нечто, проснувшееся во мне, не завершило дела…

Я словно плыл в бреду и слышал, как завывал ветер. Я увидел со стороны склоны лесистых холмов, утыканные черными пиками елей. Я видел крепость в кольце огней и нечисть, кишевшую между огненной и стеклянно-черной реками. Я запомнил кладку мощной стены из дикого камня — она была так близко, что видна стала каждая трещинка в сыром граните… Сзади пылал огонь, и бурая поверхность камня вошла в меня — или это я вошел в стену? — и тогда вновь замерцали огни… То были факелы, почти не разгоняющие тьму. Но глаз понемногу привыкал и начал различать стену, что была сзади. А впереди… на бесконечно длинных столах горели свечи, и желтые язычки сливались в две огненные вереницы, пересекавшиеся в виде креста. За этими нелепыми столами восседали трупы, распространяя вокруг запах тления. В сущности, и уцелевшие живые уже были трупами, хотя временами корчились в судорогах и отвратительно хрипели; другие же давно стали разлагаться: в ямах глазниц шевелились черви и едва слышно шуршали, ползая в напудренных париках придворных и парадно разодетых государственных мужей. Сквозняк колебал пламя факелов и сметал со стола разбросанные листы бумаги; свитки сносило по полу к той части крестообразного стола, где возле дальней стены стоял гроб с телом герцога.

Тело мое пронзил стремительно быстрый поток. И нечто, проснувшееся во мне, вместе с этим потоком легко понеслось в бесконечность. Я, листавший страницы книги, прочитал заклинание и напряг волю. Я, смотревший со стороны, увидел в факельном свете, как гроб поднялся и полетел; вихрем взметнуло в воздух белую тучу бумаг. Огни светильников вспыхнули, ослепляя, и погасли, задутые сквозняком.

Бушевал ветер, внизу скрипели и падали сломанные деревья. Я снова не знал, явь это или сон…

Когда слух вернулся и глаза мои смогли различить мельничные стены, я подошел к окошку.

Луна освещала берег. Под деревом я увидел гроб, вертикально прислоненный к стволу. Лицо трупа было обращено к реке. На горизонте совсем отчетливо сияло зарево…

«Чума для них тоже смерть! — уверенно думал я, спускаясь по шатким дощатым ступеням. — Они жгут костры, они боятся…»

Плоты вновь плыли нескончаемой чередой. Дым и пламя вырывались во тьме из огромных яиц…

Мне не пришлось дожидаться долго. Ловкий двузубец подцепил герцога как раз за то место, где в свете луны блестели многочисленные ордена — уж очень заметно они блестели…

— Вот и отлично! Вот и замечательно!.. Перезаразить их всех — и нет проблем. Ах ты, ловкач! — раздался за моей спиной одобрительный смех.

Я резко обернулся. Да, это был он, снова он, как будто никуда отсюда и не уходил.

— Ты ждал все это время? — не поверил я.

— Если так угодно. Я всегда дожидаюсь тех, кого зову… До самого конца… Терпения хватает. Разве мне не интересно знать, как ты использовал свой шанс?! Ведь ты не забыл наш разговор?

Стыд охватил меня. И вправду…

— Вот — чума, которая спасет весь мир… — попробовал я как-то оправдаться, указав на опустевший гроб.

— Чума… — передразнил он. — Ваша веселая безносая потаскуха… Ей, вероятно, очень скучно? Достойного же лекаря ты подыскал!.. — И продолжал, уже рассерженно: — Нет, ты — глупец! Конечно, я предполагал, но все-таки… надеялся. Ты мною пренебрег, чтобы спасти все это!.. Пренебрег, в конце концов, самим собой. Мой подарок использовал ради других… А зачем? Неужто ты не знаешь, как встречает мир своих законных благодетелей?! И кого он после за спасителей готов считать?.. Надеешься установить порядок, справедливость? Честность?!. Даже в мире бесов… — он вздохнул и замолчал.

И я не проронил ни слова. Мне вдруг вспомнилась хромоножка, и я спросил его, кто появился на свет этой ночью.

— Какая разница! — отмахнулся он. — Уж как-нибудь да назовут. У вас каждая ночь — ночь какого-нибудь святого…

Здесь он ошибся, и я почувствовал маленькое удовлетворение: эта ночь была совершенно рядовой, ничьей.

— Чему ты радуешься? — не понял он. — Ты пренебрег самым главным. Так знай же: ты радуешься слишком рано. Еще тысячу раз придется спасать твой мир! И всякий раз ради его спасения в такую ночь будут бросать на растерзание нечисти труп чумного правителя! Так будет всегда там, где глупцы подлы, а мудрецы безумны! Вот и весь твой шанс… Прощай!

Он исчез.

Сбоку громко затрещали кусты. Я испуганно оглянулся.

Из-за дерева смотрела на меня сама безносая… Но косы на плече, к счастью, не было — это оказалась старуха…

— Я все слышала, святой отец! — упала она на колени. — Не прогневайся на нас, спаситель…

— Так, выходит, ты… шпионила за мной?! — невольно отшатнулся я.