И грех, и смех

день месяца, и вы мне не заплатили. – Он нервничал и заикался.

Гости пришли в замешательство.

– Аюб, – вкрадчиво начал Сабир, – вчера не был

конец месяца. В июле месяце тридцать один день.

Тридцать один, – подчеркнуто добавил он.

Аюба это нисколько не смутило

– Это мне не интересно, – твердо сказал он, зло

покачивая головой. – Может, у кого-то в месяце сорок дней, а у меня тридцать. Тридцать.

Калитка захлопнулась так сильно, что штукатурка посыпалась на голову Сабира.

Джамал не выдержал и разразился громким басистым смехом, и смеялся до тех пор, пока слезы

не хлынули из глаз.

Сабир, растерявшись, застыл, не зная, что сказать.

Позже старейшина села, провожая Сабира пасти стадо, сказал:

– У нас есть поговорка, Сабир: с чужой лошади

слезают посередине речки.

128

ТЕОРИЯ ВЕРОЯТНОСТИ

После окончания второго семестра студенты

обретали свободу от учебы и каждый сам выбирал

себе занятие. Кто куда ехали: мой сосед по общежитию Аким собирался на родину в Африку, Педро

из Доминиканской Республики – в Японию, чтобы

защитить очередной черный пояс по каратэ, – с

ума сойти! – а Диссонаяки из Шри-Ланки – в Англию, чтобы нарастить волосы на образовавшейся

на голове лысине, – я ему очень сочувствовал. Я

же выбрал строительный отряд и делал последние

приготовления для отъезда в Братск.

Я купил гимнастерку и краской, по единому

шаблону для всего отряда, наносил на ее спину

контуры меридианов земного шара с голубем –

символом мира. Все это время Аким, смугловатый

студент с черными как смоль волосами, молча сидел на кровати, отрешенно уставившись в пустоту.

– В чем дело, Аким? – спросил я, выпрямившись и держа губку с краской в руке. – Ты с утра

был такой радостный, что улетаешь домой, а сейчас на тебе лица нет. Может, поедешь со мной на

БАМ?

Аким дружески посмотрел на меня и изогнул

губы в усмешке.

– Проблема, – выпалил он. – Ты помнишь моего земляка Шарафа? Он в прошлом году окончил

учебу.

– Худой, высокий, веселый? – спросил я, вспоминая африканца.

– Да, – согласился Аким. – Он мне звонил сегодня. Он просил, чтобы я ему привез вина, – Аким

сделал паузу и посмотрел на меня. – А у нас там

сухой закон. Я не знаю, что делать.

– Ну ты же христианин.

– Какая разница, закон есть закон.

– Тогда не вези, – посоветовал я.

129

– Я ему обещал. Не одну, не две, а десять

бутылок вина, представляешь? А он обещал кому-то еще.

– Тогда отвези, – предложил я с иронией.

– Как?

– Очень просто, – сказал я. – Покупаешь четыре

трехлитровых банки с виноградным соком, с этикетками, сок выливаешь, а туда заливаешь вино.

А потом закатываешь их новыми крышками. Все.

Если попадешься – виноват завод. Ты помнишь,

как в прошлом году мы купили в магазине бутылку

водки? И что там было?

– Вода.

– Вот именно! Так что давай дерзай, парень.

Шараф в европейской одежде – в белых брюках,

в белых босоножках и сорочке – подкатил к дому

Акима на служебной машине (он работал главным

инженером на заводе). Дверь ему открыла мать

Акима, тетя Ария, вся укутанная в одежду: поверх

чадры видны были лишь глаза темного цвета и лоб

с копной седеющих волос.

– Шараф?! – удивилась тетя Ария. – Проходите.

Мы будем рады. Чай?

Шараф сделал несколько шагов во двор и остановился.

– Нет, спасибо, – произнес он. – Я зашел, чтобы

узнать, не приехал ли Аким.

– Нет, – взволнованно ответила Ария. – А что,

он уже должен был приехать?

– Не знаю, я ему звонил вчера, сказал, что вылетает, – сомневающимся тоном ответил Шараф. – Я

боюсь, что он может поехать в строительный отряд

в тайгу… – Шараф специально нагнетал обстановку, а то, не дай бог, Аким возьмет и поедет на БАМ

с разрешения мамы.

– А это что, опасно? Отряд, автомат Калашникова?..

130

– Нет-нет, – перебил ее Шараф, увидев, как напряглись ее заострившиеся черты. – Это студенты с

лопатами. Это не опасно, если тебя не укусит клещ.

– Тайга? Клещ? – прищурившись, переспросила

Ария. – Что это?

– Тайга – это высокие русские деревья, – начал объяснять Шараф, – а клещ это, – он выдвинул указательный палец, приложив большой, – это такая маленькая

зараза, которая может укусить и убить человека.

– Ужас, – помотала головой Ария. – Я не пущу

туда своего сына.

– Да нет. Это ерунда, – продолжал заливать Шараф. – Я был там, работал два месяца, и даже клещ

укусил. Выжил. Я лучше остался бы жить там, чем

терпеть эту жару.

Солнце стояло в зените и нещадно палило своими лучами пески полуострова.

Шараф собрался было уходить, но проницательная Ария поставила разоблачительный вопрос.

– Что передать сыну, если вдруг он приедет? –

спросила она. – Он, наверное, что-то должен привезти тебе, раз ты так ждешь его.

Шараф остановился, обернулся и, не подумав,

выпалил:

– Да, он обещал привезти сок, – невнятно пробубнил Шараф.

– А что, в Адене нет сока? – переспросила любознательная Ария.

– Это необычный сок, тетя Ария, – произнес

Шараф, выкручиваясь. – Целительный.

– А что он лечит?

– Ну… – начал он выдумывать. – От головной

боли, от стресса, поднимает тонус…

Ария, переваривая сказанные слова, стала обнаруживать у себя какие-то симптомы.

– Как называется?

– Русское ви… – Шараф осекся. – Русский сок. –

На лбу у него выступила испарина.

131