Читаем i dfee46a8588517f8 полностью

Однако это утверждение представляется сомнительным. Как уже нам известно, именно «влияние Распутина, какой-то шайки», говоря словами Гурко, сыграло решающую роль в принятии ука­занного решения. Что же касается письма Струкова, то оно было доложено Горемыкиным царю в ставке 30 августа. Реакция послед­него свелась к тому, что он «начертал» на письме «знак рассмот­рения», т. е., говоря современным языком, поставил «галочку» '5. Показательно, что в переписке царской четы письмо не упоминает­ся ни словом, а это верный признак того, что ему не придали зна­чения.

Сам Горемыкин также, по-видимому, не относил письмо к доку­ментам принципиальной важности. На заседании Совета минист­ров 26 августа он в числе прочих аргументов, направленных против «Прогрессивного блока», вскользь упомянул и о письме. «Нельзя откидывать, — заявил он, — резолюцию (?) и объединенного дво­рянства. А оно говорит, что речи левых депутатов в Государствен­ной думе и злоупотребление печатным словом создают при всеоб­щем шатании умов смуту и плодят беспорядки» '6.

Премьер, как видим, считал письмо Струкова второстепенным документом. Политику Царского Села формировали уже другие силы, другие влияния. Спрашивается, чем же объяснить тогда ут­верждение Гурко и Милюкова? Ответ, по-видимому, заключается в том преувеличенном представлении (вернее, заблуждении) о си­ле и значении «Прогрессивного блока», которое составили себе о нем и о себе самих его лидеры. В России парламента в его европей­ском значении не было, но болезнь, которую В. И. Ленин назвал «парламентским кретинизмом», успела поразить не только кадет­ских «парламентариев», но и таких правых деятелей, как Гурко 7'. Проявлением этой болезни стала иллюзия, что они хозяева положения, тогда как на самом деле они решали вопрос без хозяина 78.

Осуждение письма Струкова было, несомненно, в духе «Про­грессивного блока», и «объединенные дворяне» это отлично пони­мали. В «Прогрессивный блок», доказывал Олсуфьев, вошла вся страна. Помимо Думы и Государственного совета, в него входят на деле синод с высшим духовенством, Рябушинские, «вся русская буржуазия с миллионными капиталами, вошли все городские орга­низации, организации рабочих». Вне его остался только мужик — «сфинкс», на которого и рассчитывает опереться власть. «Но, гг., вспомните, что еще Столыпин сказал, что эта карта была бита в первой Думе. Если вы теперь хотите собрать бородатых Сусани-

ных, то вы их не соберете, так как этих бородатых Сусаниных боль­ше нет... Так вот и надо сказать государю»79.

Синод и рабочих, якобы ставших участниками блока, можно смело приписать полемическому задору и политической неосведом­ленности речистого графа 80. Но смысл его речи был ясен: вы наде­етесь на мужика, обращался он к верховной власти, а эта надежда призрачна. Ваш подлинный оплот — мы, дворяне, а не мужик, но правительство делает все, чтобы и дворянство загнать в оппо­зицию.

Осуждение письма все же было косвенным выражением оппо­зиционного духа. Предстояло сделать второй шаг, уже не оставля­ющий места никаким сомнениям насчет истинных чувств, обуре­вавших «первенствующее сословие». Таким шагом стала политиче­ская резолюция, принятая XII съездом. Сам факт признания необ­ходимости такой резолюции представлял собой оппозиционный акт, так как являлся отходом от основополагающего принципа дворянской организации обращаться только к монарху и только в качестве его верных слуг (которых он, как и во времена Алексея Михайловича, вправе казнить или миловать), но никоим образом не к «улице». Поэтому единственными формами обращения к царю устав признавал только адрес на его имя и доклад председателя Постоянного совета о состоявшемся очередном дворянском съезде и принятых им решениях. Этот исходный принцип был предметом особой дворянской гордости, поскольку именно он выражал глав­ную суть дворянства как «первенствующего сословия», чуждого политическим приемам «улицы». Теперь, увы, приходилось опус­каться до презренных «либералов», которых, хлебом не корми, дай только возможность сочинить лишнюю резолюцию.

Вот почему ожесточенные споры на съезде разгорелись не по содержанию резолюции, чего, казалось бы, следовало ожидать, а по вопросу о ее форме (должна ли это быть резолюция как тако­вая или адрес). В первом случае документ подлежал опубликова­нию в печати, во втором отсылался царю. Наиболее решительно указанные две точки зрения выразили два оратора: А. А. Римский - Корсаков и Гурко. Первый требовал не оглашать резолюцию в пе­чати (сделается достоянием «улицы»; второй решительно заявил, что двух мнений быть не может — резолюцию нужно немедленно опубликовать) 81. За оглашение резолюции проголосовали 22 гу­бернии, против — 11, одна губерния воздержалась 02. Было отверг­нуто также предложение о посылке адреса и депутации к царю па­раллельно с опубликованием резолюции (оно собрало только три голоса, против проголосовали 28 губерний) 83.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Волчья тропа
Волчья тропа

Мир после ядерной катастрофы. Человечество выжило, но высокие технологии остались в прошлом – цивилизация откатилась назад, во времена Дикого Запада.Своенравная, строптивая Элка была совсем маленькой, когда страшная буря унесла ее в лес. Суровый охотник, приютивший у себя девочку, научил ее всему, что умел сам, – ставить капканы, мастерить ловушки для белок, стрелять из ружья и разделывать дичь.А потом она выросла и узнала страшную тайну, разбившую вдребезги привычную жизнь. И теперь ей остается только одно – бежать далеко на север, на золотые прииски, куда когда-то в поисках счастья ушли ее родители.Это будет долгий, смертельно опасный и трудный путь. Путь во мраке. Путь по Волчьей тропе… Путь, где единственным защитником и другом будет таинственный волк с черной отметиной…

Алексей Семенов , Бет Льюис , Даха Тараторина , Евгения Ляшко , Сергей Васильевич Самаров

Фантастика / Приключения / Боевик / Славянское фэнтези / Прочая старинная литература