i dfee46a8588517f8

Александра Федоровна продолжала пребывать в готовности номер один. «Треп[ов] лжет, когда говорит, что Прот [опопов] ничего не понимает в делах своего министерства, он прекрасно все знает»,— писала она 12 ноября ²³⁴. Это последнее письмо перед очередным приездом царя в Царское Село, где он пробыл с 26 нояб­ря по 4 декабря. Но за это время, писал Спиридович, «оконча­тельно окреп Протопопов, окончательно провалился Трепов, влия­ние же Распутина достигло своего апогея» ²³⁵. Тем не менее после отъезда Николая II в ставку царица снова требует от своего супруга быть стойким и не поддаваться козням Родзянко и Трепо- ва в отношении Протопопова. «Но Калинина оставь, оставь его, дорогой мой!.. Не поддавайся» (6 декабря). «Почему он (Тре­пов.— А. А.) ладит и старается работать с ним (Родзянко.— А. А.), лгуном, а не с Протопоповым [который правдив?] »,— писала она неделю спустя ²³⁶.

Царь обещал «не поддаваться». «Я намерен (во время приема Трепова.— А. А.) быть твердым, резким и нелюбезным»,— успо­каивает он супругу в письме от 9 декабря. «Он (Трепов.— А. А.) был смущен и покорен и не затрагивал имени Прот [опопова],— сообщает он 13 декабря.— Вероятно, мое лицо было нелюбезно и

ТМ

жестко» .

За спиной царицы, как всегда, стоял Распутин. «Друг» боится визита Трепова в ставку, писала она в том же письме от 6 декабря: «подсунет своих кандидатов» ²³⁸. Но и сам «Калинин» не сидел сложа руки, а повел весьма энергичную кампанию против Трепова. В частности, он сказал Вырубовой (а не царице), что Трепов «сговорился» с Родзянко распустить Думу с 17 декабря по 8 января 1917 г., тогда как «Друг» и он «умоляют» распустить ее не позже 14 декабря и притом по 1 или даже 14 февраля. Трепов «не смеет противиться твоему приказу, прикрикни на него»,— просит царица мужа .

Как свидетельствовал Белецкий, Протопопов «решил своего

поста не покидать», несмотря на полученное Треповым согласие царя о его отставке и просьбы некоторых министров о том же. Протопопов показал Белецкому копию своего секретного личного письма к царю, в котором писал, что интрига, направленная на его уход, вызвана исключительно его стойкостью «в отстаива­нии прерогатив трона» и что он, Протопопов, будучи предан царю «не за страх, а за совесть», считает, что политика уступок Государственной думе приведет не к умиротворению, как рассчи­тывает Трепов, а к новым домогательствам с ее стороны и большим потрясением в стране. Протопопов сообщил Белецкому, что все свои надежды он возлагает на императрицу и Распутина ²⁴⁰.

В результате Трепов получил отставку. Потерпел полное фи­аско убрать Протопопова из состава правительства и последний его глава — Голицын. Зная, что решает не царь, а императрица, он вначале обратился к ней. Мотивируя неосведомленностью Про­топопова в делах вверенного ему ведомства и его полной неприем­лемостью для Думы, Голицын заявил, что Протопопова нужно «сменить». Царице это «не понравилось». После этого Голицын «очень долго», приводя массу причин, доказывал то же самое ца­рю, который уже был «предуведомлен» своей супругой и поэтому от прямого ответа уклонился: «скажу в следующий раз»⁴' .

В чем секрет такой «живучести» Протопопова? Протопопов был «свой» ²⁴². Когда Мосолов по поручению Трепова предложил Распутину компромисс — Протопопов останется министром, но не внутренних дел, а торговли и промышленности вместо Шаховского, тот возразил: зачем, он предан «папе». На возражение, что, кроме преданности, еще надо уметь делать дело, Распутин ответил: \«Эх, да что дело... Дело — кто истинно любит папу... Вот Витя \ (Витте.— А. А.) умней всех, да не любит папу, его и нельзя» ²⁴³. (Если учесть, что Витте к тому времени уже умер, то можно [понять — в устах Распутина его имя звучало нарицательно, как обобщение главного принципа.