И что дальше (Под Москвой)

И следующий танец они опять танцевали вместе, и еще, и еще. И даже когда он в резком повороте прижимал Капитолину к себе, ей это не казалось странным или опасным.

А когда после танцев парень проводил ее домой и не пытался взять за руку, она пришла в квартиру Авдоконихиных раскрасневшаяся и радостная. Отчего бы это?

Надя заметила это, но ничего у Капитолины не спросила …

НОВАЯ МАШИНА У ГРИШИ

Гришина вазовская «восьмерка» стараниями механиков гаража находилась в идеальном состоянии, но Гриша ездил на машине редко, а некоторое время назад эту машину активно использовала Тоня, когда провожала и встречала еще не подросших Гришу и Олега Ерлыкина.

Но однажды Гриша поехал в Москву, прихватив с собой Улю, Иваныча и главного механика гаража.

А вернулись они на двух машинах – Гришину «восьмерку» вел Иваныч, а за ней двигался ярко-желтый «Getz», за рулем которого сидела Уля.

И она управлялась с этой новенькой красавицей легко и уверенно.

Потом, около подъезда, с новой машинкой знакомились Тоня, Свиридов и Верочка, а также другие интересующиеся машинкой прохожие.

За рулем новой машины прокатилась Тоня, потом Свиридов, посадив в машину Тоню, Улю и Верочку.

Новая машина была зарегистрирована на имя Ульяны Свиридовой, и это ни у кого не вызвало удивления …

РЕСТОРАН КУРАНА

Куран позвонил Свиридову через секретаря и через несколько дней в ресторане встретились модно одетый юрист в затемненных черепаховых очках, Куран и один из авторитетных смотрящих города.

Куран долго беседовал с гостем, пока в зал не вошел модно одетый черноволосый мужчина в крупных очках в модной черепаховой оправе.

Куран встал, представил вошедшего – «Юрист»

Юрист снял очки, смотрящий вгляделся и после этого по его знаку вся его охрана без звука покинула ресторан.

– А теперь говори.

– Я помню тебя как Анатолия … Как мне тебя называть?

– Все здесь привыкли называть меня Юристом. Не будем нарушать правил. Я слушаю тебя, Косарь.

– У вас с Кураном приятный ресторанчик. Но мне сказали, что пацанов сюда не пускают.

– Верно сказали.

– Нет, ты не подумай, Толя … то есть Юрист, что я имею что-то против – твое слово хорошо весит. Но у нас торжественный случай, молодые женятся. Мы хотели бы справить свадьбу по-тихому там, где нас никто не посмеет тронуть. Просим сделать для нас исключение. Со своей стороны гарантируем тишину и порядок.

– Куран, ты знаешь жениха и невесту?

– Знаю, оба хорошие ребята …

– Пусть будет так. Никакого оружия в зал не приносить. Меню обсудите с Кураном. Музыку и артистов я обеспечу. Сообщите мне срок за неделю.

– Спасибо тебе, Юрист, от всех пацанов и от меня лично. Ты у нас в большом авторитете. Тамаду мы обеспечим.

– Пусть ваш тамада перед мероприятием со мной поговорит, – сказал Свиридов.

– Понял тебя, Юрист.

Разбитной немолодой человек с подержанным лицом и цветком в петлице мог бы и не представляться – без этого было видно, что он профессиональный тамада.

Он начал что-то быстро говорить и внезапно замолк, будто его выключили.

– Послушайте меня, милейший … – начал Свиридов.

Что он говорил замолкшему тамаде, отведя того в сторону – никто не слышал, но после этого тамада стал очень тих и внимателен.

Нет, он очень весело приветствовал наполняющую зал публику, рассаживал молодых, шутливо покрикивал на дружек и подружек, но при этом не упускал из виду Юриста.

Вежливые официанты встречали пришедших и провожали их – новобрачных и свидетелей к их столикам, пожилые пары – к своим столикам, Косаря с державшей его под руку дамой к столику проводил сам Куран.

Первый тост под вальс Мендельсона тамада умело прокомментировал, а затем стушевался и показал всем на сцену.

А со сцены в зал спустился Свиридов в модном светлом костюме и с подносом в руках.

Он подошел к молодым, и те встали.

– Дорогие молодые! У нас в деревне всегда был такой обычай. Видите, на подносе один фужер и один кусок каравая. И вот молодые должны сами решить – кто берет фужер первым, угощает ли он другого или отпивает сам, сам откусывает кусок хлеба или предлагает другому. То, как они решат эту задачу, определит всю их дальнейшую жизнь. Прошу!

Молодые нерешительно поглядывали друг на друга, а Свиридов и весь зал напряженно ждал.

Наконец молодой парень решительно протянул руку и взял фужер, пригубил и протянул своей молодой половине. Молодая жеманно оттопырила пальчик и отпила из фужера. Затем она отломила половину куска хлеба и подала своему молодому супругу.

– Ура молодым! Их совместная жизнь будет гармоничной и счастливой! Горько!

Все шумно расселись, зазвенели бокалы, вилки и ножи, забулькала жидкость …

Вальс продолжался, и некоторые, осушив первый бокал пошли танцевать.

А Свиридов продолжал изучать присутствующих в зале, постепенно осваиваясь с их прошлым.