i c9f346a077dd1b7f

- Да, Госпожа. Я люблю это.

- Знаю. Тебе не стоило говорить. - Нора вздохнула. - Я правда очень недовольна,

Талел. Ты мне нравился. По-настоящему нравился. Меня поразило, что в своей стране

к тебе относятся с королевским почтением, но ты находишься в Штатах, где с тобой

могут обходиться, как с обычным человеком. Кингсли говорил мне, чтобы я не

трахалась с тобой, что я должна смотреть на тебя как на чековую книжку, а не

человека. Но я обожала тебя. Глупенькая.

Нора встала и поставила ногу на грудь Талела.

- Целуй. - Она позволила ее грязной, покрытой лошадиным дерьмом туфле

нависнуть над его лицом. Талел поднял голову и покорно поцеловал носок. - Хороший

мальчик, - сказала она, и переместила ногу на его горло. Все что ей надо было сделать

это перенести весь свой вес на ногу и следующий вдох Талела будет последним. - А

теперь... Сколько ты должен?

- Тридцать миллионов долларов.

Слова были едва различимы.

- Это пустяки для тебя.

Талел покачал головой. Нора на миллиметр подняла ногу.

- Мой отец узнал... обо мне.

282

Принц. Тиффани Райз.

Нора подавила острый приступ жалости, угрожавший ее решительности.

- Он лишил тебя наследства?

- Я не знаю. По крайней мере, сейчас, я без средств. Ферма, банки, кредиторы...

тридцать миллионов – это сумма, которую никто не простит.

- И Ни За Что Отшлепанный был застрахован на сорок. Удобно. Чудо, что еще и

сдача осталась. Ты спасен.

В ее глазах бушевала смесь ярости и жалости.

- Не совсем. Следователи могут узнать, что это был не несчастный случай. Мы

были осторожны, но...

Голос Талела затих, и в воздухе между ними завис скрытый подтекст фразы.

Нора вытащила красный зажим из кармана и показала ему.

- Не настолько осторожны.

Он ничего не ответил, только смотрел на улику, которая могла удержать его от

чуда.

- Твои кредиторы, о которых мы говорим - банки? Или толстосумы?

- И те, и другие.

- Черт. - Челюсть Норы напряглась. Толстосумы... значит банда. - Лошадиная

мафия, да?

- Как вы знаете Госпожа, везде где есть деньги, там Мафия.

Она кивнула. Талел был не просто ее любовником, он был ее другом. И она

рассказала ему о связях ее отца с мафией, о том, как росла в мастерской, где

разбирают ворованные машины, об угонах, из-за которых она попала на

исправительные работы под руководством ее священника. Она лучше других знала о

власти, деньгах и богатстве мафии. И если Талел попадет в их черный список и

задержится там… останется лишь вопрос времени, прежде чем Преисподняя потеряет

еще одного мужчину - сабмиссива.

- Твои друзья... Райли, - начал Талел и Нора снова прижала ступню к его горлу.

- Осторожнее... - предупредила она. - Ты себе даже не представляешь, как мне

дорог Уес Райли.

- Ты здесь, а не со священником. Думаю, представляю.

- Что насчет Райли?

- У них больше влияния, чем у любого следователя.

- Уес сказал, что его дядя губернатор Кентукки.

- А его дед уважаемый джентльмен в Джорджии.

Нора закатила глаза.

- Дедушка сенатор? Прекрасно. Уесли упустил эту часть.

- Он скромный молодой человек. И добрый. Слишком скромный и слишком

добрый для этого грязного бизнеса. Слишком добрый для нас.

- Хочешь сказать, слишком добрый для меня. Скажи мне то, чего я не знаю.

Талел молча лежал на полу. Она хотела врезать ему по лицу и положить этому

конец, но она сдержала свой гнев. Сорен научил ее нескольким урокам садизма, но

благодаря ему она еще лучше усвоила уроки милосердия.

- Что тебе нужно от меня? - спросила она, опуская привычную вежливость. Уесли

был ранней пташкой, и она предпочла бы не объяснять, куда исчезла ранним утром.

- Могли бы вы убедить Райли-старшего, сделать телефонный звонок от моего

имени? Один звонок, который положит конец следствию.

- Я постараюсь. Не могу обещать, что он это сделает. Я не его любимица, но, по

крайней мере, больше не самый нежеланный гость.

- Я уверен, он склонится перед вашей волей. Мы все так поступаем.

283

Принц. Тиффани Райз.

- Я сказала, что попробую. Но ты убил лошадь, Талел. Ради денег. Это убийство...

мошенничество со страховкой...

- Я с легкостью заплатил страховой компании сорок миллионов. Это мои

собственные деньги, которые вернутся ко мне. И едва ли справедливо называть

убийством смерть одного животного женщине, у которой кожи в гардеробе больше,

чем во всем моем стаде.

Нора ничего не ответила, когда неприятная правда слов Талела проникла в нее.

Когда дело касалось морали, она не считала нужным быть всегда правой. Она

предоставила эту вершину Сорену и его необычной трактовке добра и зла. Сейчас она

хотела, чтобы Сорен был рядом, чтобы он подсказал ей, что делать дальше. Даже во

время их расставания, она поняла, что обращается к нему за советом напутствиями и

рекомендациями, пока она бегала от его любви, силы власти и контроля.

- Нора, - сказал Талел, его голос был тихим и полон отчаяния, - они убьют меня.