i c7194766ae554a8d

   Пламя, ревя и плавя все, что попадалось ему на пути, направилось в сторону леса. Она не просто обжигала. Она испепеляла все живое, не оставляя после себя даже золы. Трупы людей и еще живые звери - все попали в ее неистовое безумие, и никто не вышел живым.

   Огонь достиг леса и исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя выжженную землю и запах горелого мяса.

   В висках стучало, перед глазами была темнота. Кровь из носа, не останавливаясь, пачкала седло и бок лошади, которая находилась, словно в оцепенении, и даже не порывалась убежать.

   Заклинание не было таким уж мощным, чтобы вызвать кровотечение. Скорее это было нервным. Такая внезапная гибель людей и осознание того, что теперь я остался один, поспособствовало тому, что я даже потерял сознание на несколько секунд.

   Я открыл глаза и обнаружил, что сижу вовсе не на лошади, а на земле, хотя вовсе не запомнил тот момент, когда упал.

   Кобыла стояла рядом со мной и истошно ржала. Очевидно уже давно, ибо голос ее становился все тише и тише, а налитые кровью глаза, все безумнее.

   Я оперся на закопченную периллу моста и медленно встал. Кровь еще текла, создавая паническое и ничем необъяснимое чувство, что сейчас она вытечет вся, и я умру. Но нет. Ничего страшного со мной не произойдет.

   Я, шатаясь, подошел к лошади. И попытался ее успокоить, оглаживая по морде. Кобыла приплясывала на месте, но постепенно успокаивалась, а услышав мой хриплый голос, и вовсе перестала дергаться.

   Я обернулся и оглядел выжженное пространство. Гнев - не самый лучший помощник. Он застилает глаза и испепеляет душу. Так говорил учитель. Я знал, что он прав. Но обуздать свой характер было не просто.

   -Ты сделал то, что я просил вчера?

   -Да, учитель, - мальчик почтительно склонился перед наставником.

   -Покажи!

   Парнишка потер ладони друг о друга, и произнес заклинание. Ничего не произошло. Мальчик удивленно воззрился на свои ладони, а затем попробовал снова. И снова.

   -Достаточно! - учитель встал напротив ученика - Я велел тебе тренироваться вчера, а не сегодня.

   -Учитель, я тренировался весь вечер, и всю ночь. И смог десять раз установить ледяной щит.

   -Твои слова расходятся с действиями. Сейчас ты не можешь этого повторить. В чем твоя ошибка?

   Мальчик посмотрел на свои ладони. Затем мысленно прокрутил в уме заклинание.

   -Я не знаю, учитель.

   -Ты небрежен! - учитель наставил на него палец. - Твои руки черные, а под ногтями грязь! Ты разбил позавчера костяшки пальцев, саданув со злости по перилам стадиона...

   -Какое это имеет отно...

   -Молчать! Ты должен молчать и слушать меня. Делать все в точности, как того хочу я, или же тебе никогда не стать магом!

   Разбитые костяшки не дают тебе правильно выпрямить руки, грязные ладони мешают силе концентрироваться между ними. Ты еще только учишься магии, но уже совершаешь грубейшие ошибки. За это ты будешь наказан.

   -Нет, учитель! Я не виноват! - мальчик со злостью хлопнул в ладоши и яростно потер их, в тот момент, когда учитель опустил на его спину розги.

   Мелькнула вспышка и наставник отлетел от ученика на добрых две сажени, ударившись головой о стену. Брызнула кровь.

   -Нет! Учитель, я не хотел! - ребенок бросился к магу.

   -Хороший щит... - прохрипел наставник, медленно поднимаясь. - А теперь успокойся и попробуй повторить заклинание. И вымой руки, наконец!

   Кобыла шла неуверенной, шаткой поступью, а когда я пытался ее подбодрить каблуками, и вовсе сбивалась с шага, но не ускорялась. В конце концов, мне пришлось оставить бедное животное в покое, и довольствоваться тем, что есть.

   Сев на лошадь, я сразу же порылся в сумке и откупорил восстановитель маны. Выпив всю жидкость до конца, я отбросил склянку в сторону и зажмурился, ожидая начала действия.

   Голова болела, кровь остановилась всего пару минут назад. Переносицу покалывало.

   Я ехал по главному тракту, позволив испуганной лошади самой выбрать скорость передвижения. Сейчас я был не в состоянии решать такие глобальные вопросы, как направление и время прибытия в конечную цель.

   Кобыла остановилась, повинуясь движению поводьев. Я осмотрел развилку и указательный столб. Дорога раздваивалась. Налево шел тракт, ведущий к западным воротам, направо - к центральным. Сейчас мне было все равно, к каким воротам проехать, но нужно было учитывать не только психологические причины.

   Я ехал уже сутки. Примерно первые шесть часов я провел в полуобморочном состоянии. Когда я все же обрел способность здраво мыслить, солнце уже садилось за холмы, озаряя землю последними, ярко-оранжевыми, косыми лучами.

   Выбирать место для ночлега я не умел, так что пришлось просто свернуть с тракта и обосноваться в близлежащей низине. Я ослабил подпруги у кобылы и, предварительно стреножив, пустил ее пастись на ближайший склон. А сам улегся на кое-как расстеленное одеяло. Голова кружилась, в ногах гуляла слабость.

   Разводить костер мне было не из чего - за хворостом я не пошел. Да и не нужен был мне огонь. Ужинать я не стал, боясь, что он не приживется - меня подташнивало. Так что я просто завернулся в одеяло и провалился в сон без сновидений.