i aac1e39a59aada53

  -- Слышь-ка, этот-то... дрыхень изяславский... других-то - тута оставляет! А нас-то... Шоб лодейно и оружно! А у нас-то... Ведь все с боярином легли! Все! Где броней-то взять?! Где воев добрых?! А этот... хрен заморский... княжий конюший... сука белесая! Губами плямкает да язвит: не выставишь хоругвь - не боярин. Князь чести лишит, шапку не даст, вотчину - долой, самого за измену... охо-хо...

   Дядя ещё по-сокрушался, потом внезапно провалился головой ниже уровня столешницы и, оставив одну руку сверху, другую уронив на пол, заснул.

   "Спи, моя радость, усни

   В доме погасли огни...".

   Всё-таки, я - неискоренимый гумнонист и общечеловек. Нет, чтобы бросить такую страшную морду на половичке у порога - лихих людей отпугивать. Поднапряглись и отволокли с Суханом болезного в людскую. Новостей тамошних послушал: Рыкса мальчика родила. Вроде - все будут жить. У Рады, говорят, насчёт младенцев - "рука лёгкая". А вот насчёт хозяйства... Не прошло и полгода со смерти хозяина, но хорошо видно, как загибается, нищает усадьба. С челядью потолковал, послушал. Они меня за боярича не принимают - одежонка не баская. Забавно получилось: как-то нормально представиться не пришлось, всякая суета с роженицей - не того было. Все считают нас за Рыксиных слуг. Ну и ладно, меньше звона покуда будет.

   "Покуда" - потому что играется совершенно очевидная вещь: продажа со сверх-прибылью. С осени начиная, Залесская земля готовится к большому походу. Всё свободное железо перековывается в оружие, всё оружие раскупается боярами да горожанами. Вроде бы, городовые полки в поход не идут. Кроме Муромского и Владимирского. Боголюбский и о других врагах помнит, и от шишей защиту оставляет. Ну, так и эту "защиту" в любой день могут на стены позвать. Цены на оружие поднялись в два-три раза. А у меня полная лодия этого всего! Рыксин муж пришёл в усадьбу на зимовку с дружиной - вещички и остались. Кое-что и от разбойничков гожее есть. Есть, например, два десятка стёганок-тегиляев в приличном состоянии.

   С утра пораньше выбрался на городской торг - в Твери базарный день. Списочек своих товаров с местными ценами прикинул... Да уж, не худо местные оружейники в эту весну навара взяли.

   Хожу по торгу, прицениваюсь, людей слушаю, на ус мотаю. Вдруг сбоку:

  -- Ой, не ошибся ли я? Никак молодой Рябина? Не признал? Так то ж я, Гвездонь с Ельны! Ты уж у меня в начале зимы товар брал. Весов разных с пяток. Не вспомнил, боярич?

   Было такое - в начале нашего нынешнего зимнего похода, когда я в Елно заскочил да со Спирькой о "белых избах" толковал, были там и другие дела. "Коростель" много товару разного набрал, но пришлось кое-чего и в последний момент докупать. В частности - весы купеческие.

   Я уже несколько раз говорил, что купец без своих весов и гирь торг не ведёт. Потому что взвешивает не только товар, но и серебро.

   Лучшие весы - "коромысла" - делают в здешних краях. Вообще-то, Верховое Заволжье славится своим щеповым товаром. В лесистом Верховом Заволжье деревни малые. Земля - холодна, неродима, своего хлеба мужику разве до масленой хватит, и то в урожайный год. Как ни бейся на полосе, сколько страды над ней ни принимай - круглый год трудовым хлебом себя не прокормишь. Пока вокруг вековечные, дремучие леса - они и кормят. И сами собой, и выжженными, раскорчёванными новинами. Вот и идут крестьянские общины вниз по Волге, вверх по притокам, оставляя за собой проплешины выпаханной, "съеденной" земли. Нигде здесь крестьянин не живет с нивы - лес да река помогают. А ещё - ремесло. Не имея вдоволь своего хлеба, здешний житель принимается за промысел. Вареги вяжет, поярок валяет, шляпы да сапоги из него делает, шапки шьёт, топоры да гвозди куёт, весовые коромысла - чуть не на всю Русь делает. А коромысла-то какие! Хоть в аптеку бери - сделано верно. Хотя аптек здесь нет, но "аптечные весы" нужны каждому продавцу.

   Переход от охоты, рыбалки, собирательства, которыми прокормиться умножающийся народ не может, к земледелию, которое тоже недостаточно, и далее - к ремеслу, к специализации общин на производстве продаваемого товара, идёт на Верхней Волге, уже давно. Нынче процветанию здешних ремесленных сельских артелей да "бизнесменов-туземцев" препятствуют то шиши речные, то княжьи усобицы. Новогородцы, переселяющиеся сюда и сами, и по приглашению Долгорукого - тот зазывал сильно, ссуды льготные новосёлам давал, становятся жертвами, "кормовой базой" своих недавних земляков - ушкуйников. Да и бояре новгородские, "белые люди" всегда рады стравить князей русских, чтобы выжгли те конкурентов, беглых, ушедших из-под боярской республики, "чёрных людей".

   Потом придёт Батый... И всё станет пеплом. Потом по этим же местам раз разом будут прокатываться разные рати: Дюденева, Щелканова... Но Русь перерастёт, пересилит Степь. Походы Ивана Грозного откроют русским мастерам всю Волгу до Каспия, "век Екатерины" избавит от угрозы степных набегов и польских разорений, реформы Александра Освободителя дадут волю. И, наконец-то, во второй половине 19 века, Мельников-Печерский будет писать об здешних жителях: