i a3ecc4926ae78677

самолета. Самолет может нести до тысячи двухсот килограммов бомб в самых разных

комбинациях, от двух по пятьсот до двенадцати кассет с мелкими бомбами по двенадцать

килограммов.

— Я понимаю, что сохранив третий мотор, мы поневоле вынуждены были думать о том,

где разместить бомбардира, — кивнул Валле. — В двухмоторниках он помещается

традиционно — в носу самолета, но этому в нашем случае препятствует третий мотор.

Маркетти отметил: генерал говорит о «Савойе» — «наш» самолет...

— Для бомбардира предусмотрена специальная гондола под фюзеляжем в хвостовой

части, — он показал, где. — Передняя стенка гондолы, как видите, прозрачна. В

распоряжении бомбардира имеется бомбовый прицел итальянской разработки, панель

управления

бомбосбрасывателем,

штурвал

управления

рулем

поворота

при

бомбометании. Кроме того, в хвостовой части гондолы находится направленный назад

пулемет. Как и остальные — двенадцать и семь десятых миллиметра.

— Четвертый пулемет, мне показалось, другого калибра, — нахмурился генерал.

— Да, это семь и шестьдесят девять — «Льюис», — кивнул Маркетти. — Как видите, он

смонтирован над гондолой внутри фюзеляжа на специальной установке. Его можно

перекидывать с борта на борт. Пилотов на этом самолете двое.

— Второй пилот — бомбардир, как я понял, — Валле еще раз взглянул на гондолу. —

Третий член экипажа — радист. А четвертый?

— Бортмеханик.

Генерал Валле молчал некоторое время, а затем торжественно произнес:

— Я желаю, чтобы именно этот самолет, по окончании всех испытательных полетов в

Гвидонии, стал моим личным.

Алессандро Маркетти чуть поклонился:

— Мы с радостью исполним ваше пожелание.

19 октября 1936 года, расположение 12 авиационного полка (stormo), Гвидония,

окрестности Рима

Полковник Аттилио Бизео, известный летчик, участник авиационных гонок, а ныне

командир полка, кивнул своему сослуживцу — и старому товарищу по полетам,

лейтенанту Бруно Муссолини, сыну дуче:

— Что скажешь?

Бруно усмехнулся:

— Какой суровый горбун!

— Ну что ты такое говоришь? — посмеиваясь, упрекнул его Бизео. — Самолет

официально называется «Ястреб» — Sparviero. Кстати, готовься: скоро нам предстоит

обучать пополнение. Эта машина настолько быстроходна, что к нам в полк осваивать ее

будут присылать летчиков-истребителей! Так что нечего навешивать на S.79

пренебрежительные ярлыки. Этот самолет — истинный «Ястреб»!

— А по мне так — Il gobbo как есть, горбун и горбун, — засмеялся Бруно. — Не в имени,

друг мой, дело, а в том, как самолет летает! С такой машиной мы покажем нашим врагам

зеленых мышей...

Выражение «Ti fare vedere i sorci verdi» считалось чисто итальянским и на другие языки не

переводимым. Дословно оно означало то самое, что сказал Бруно Муссолини: «Я покажу

тебе зеленых мышей», то есть — что-то невозможное... русские выразились бы: «кузькина

мать».

— Решено, — подытожил Бизео. — Назовем наш полк SORCI VERDI — «зеленые

мыши».

— А для верности нарисуем на борту трех зеленых мышек, — подхватил Муссолини-

младший. — Чтобы другие пилоты понимали, с чем они имеют дело, когда видят

«Савойю» в воздухе.

— Говорят, нас отправят в Испанию, — заметил Бизео. — Вряд ли испанцы — да и

русские, кстати, — разбираются в итальянских поговорках.

— Зато они быстро научатся разбираться в наших самолетах, — ответил Бруно

Муссолини.

73. «Тримоторес» над океаном

12 февраля 1937 года, аэродром Сан-Хуан, Майорка

Три S.79 с нарисованными на борту зелеными мышками — самолеты из Двенадцатого

полка, — приземлились на острове Майорка.

Командир этой передовой части майор Араму не без сожаления приказал заменить

опознавательные знаки.

— Мы поступаем в распоряжение генерала Франко, — объявил он. — Теперь наши

самолеты будут испанскими. Пока что наши цели — авиабаза Реус, военные склады в

Картахене, район Брунете. — Он повысил голос: — Да, нас еще совсем мало. Но дуче

пришлет на помощь каудильо больше самолетов! Мы поддержим наших товарищей в

борьбе с анархистами и коммунистами.

7 июня 1937 года, порт Картахена

— Этого, черт побери, следовало ожидать!

Русский офицер, артиллерист Лабутин, просто кипел от ярости. С революционным

комитетом, который практически отстранил офицеров от командования кораблем «Хайме

I», к которому он был приписан, ему приходилось «бодаться» чуть ли не ежедневно.

— Проклятые анархисты! — ругался Лабутин. — Умереть за идею они готовы хоть

сейчас, шлепнуть кого-нибудь — в любую минуту, но дисциплинированно сражаться и

побеждать — это для них слишком скучно.

Он был едва ли не единственным, кто не боялся сцепиться с анархистами, а при случае

вынимал личное оружие и грозил «снести башку» наиболее ретивым. Это вызывало

уважение, и артиллерия на линкоре Республики «Хайме I», по крайней мере, «работала»