И. А. Крылов. Его жизнь и литературная деятельность

В 1790 году вслед за прекращением «Почты Духов» Крылов оставил службу в Кабинете и уехал из Петербурга. В это время в Брянском уезде познакомился он с молодой девушкой — Анной Алексеевной Константиновой. Он старается понравиться ветреной девушке, но сознает, что с его наружностью это трудно, и склонность его к карикатуре и подсмеиванью выражается в подтрунивании над самим собой:

«Нередко милым быть желая,
Я перед зеркалом верчусь,
И женский вкус к ужимкам зная,
Ужимкам ловким их учусь.
Лицом различны строю маски,
Кривляю носик, губки, глазки,
И испугавшись сам себя
Ворчу, что вялая природа
Не доработала меня
И так пустила, как урода».

В то время в моде была любовь платоническая, но Крылов был к ней неспособен. Впрочем одно время девушка поводимому выказывала расположение выйти за него.

Ради неё он делает долги и разные безрассудства, словом находится в периоде болезни, которою должен переболеть всякий, как ребенок корью. Она любит наряды. Он находит, что ей они не нужны — так она хороша, но оправдывается перед ней в том, что воюет с модами. Впрочем Аннушка его — хороша, он с восхищением говорит о её красоте и скромности, но не идеализирует ее.

Жизнь в столице, заботы, дела и развлечения помогают ему забыть Аннушку. Правда, он, жалуется на свою слабость:

«Задумал целый век я свой
Против страстей стоять горой.
Кто ж мог мне быть тогда опасен,
Ужель дитя в пятнадцать лет?
Конечно. Вот каков здесь свет.»

Но Крылов сам ошибался. Эта страсть не была для него опасна, как и всякая другая. В самом увлечении его мало чувства, как и в стихах поэтому мало лиризма.

Он может, по собственному признанью, любоваться ею «без ощущения в сердце муки».

«Влюбился б смертно — я не камень»

говорит он после первой встречи,

«Но рок судил — любовный пламень К иной красавице питать».

Кто эта красавица, видно из следующих строк в «Послании к другу»:

«Мне чин один лишь лестен был,
Который я ношу в природе,
Чин человека: в нем лишь быть
Я ставил должностью, забавой;
Его достойно сохранить
Считал одной неложной славой».

Этот «чин человека» заключался для него в его призвании. Недаром он так горячо ссорился с теми, кто задевал в нем это призвание или был препятствием на его пути. Он горячо любил литературу, медленно, но упорно отыскивал свой путь и впоследствии, имея на своих плечах 60 лет, вернулся к определению этой «неложной славы» и увековечил свой взгляд в басне «Богач и поэт». «Едва одет, едва обут», поэт жалуется Юпитеру на богача, который «весь в золоте и спесью весь раздут», тогда как у него, говорит он:

«Ни ложки, ни угла — и все мое именье в одном воображенье».

«А это разве ничего», отвечает ему судья-Зевс, «что в поздний век твоей достигнут лиры звуки… не сам ли славу ты в удел себе избрал?»

* * *

Страсти Крылова были хотя несложны, но так же широки, как его лень. Закрытие типографий и вообще все время царствования Павла неудобно было для литературного движения; Крылов поневоле давал исход своим силам в кое-каких порывах, особенно в карточной игре. Чаще всего Крылов в это время живет в доме князя Голицына, в его имении, в селе Казацком. По временам он исчезает и оттуда. Ему надоедает бездействие и он ищет развлечений. Тогда появляется он где-нибудь на ярмарке. Как в детстве любил он кулачные бои, так и теперь привлекает его этот ничем не стесняемый в то время ярмарочный разгул. Сюда съезжаются богатые помещики и в одну минуту спускают в ва-банк оброки, а иногда в придачу и самые души. Иной спускает дом и последнюю утварь, нередко тарантас, в котором приехал, с лошадьми и кучером, со всем скарбом до погребца с ромом включительно.

Несмотря на ум и развитее Крылов, как любитель сильных ощущений, хорошо себя чувствовал в этой сфере. Здесь поправлял он свои дела, счастливо играя в карты.