Я коснулась рукой груди Томо, и чернила во мне пылали, вливая тепло в него.
Аматэрасу предала Тсукиѐми, потому что любила его, предательство изводило его
сердце, цикл повторялся снова и снова, повторялся с Тайрой, Токугавой, пока не добрался
до Томо. Но, чувствуя, как жар перетекает в Томо, я кое-что поняла.
Ишикава остановил Тсукиѐми. Аматэрасу не предала его в этот раз.
«Цикл нарушен, - прошептала Аматэрасу. – Тсукиѐми свободен от своего гнева».
Томо с кашлем задышал, отплевываясь чернилами.
Ишикава замер, глаза его расширились.
- Юуто, - прошептал он.
- Томо, - сказала я, сжимая его руку. Он слабо пожал мою ладонь в ответ, и я знала,
что он набирает силы. Рана в его груди сверкала золотым светом.
Он закрыл глаза, стиснул зубы, забирая себе мою силу. Чернила наполняли его
жизнью, а я ощутила пустоту в сердце, стульчик в углу был пустым, шепот Аматэрасу
растаял на ветру.
У меня не должно было оказаться чернил, они чуть не убили меня в начале. Но в
конце они дали мне нужную силу спасти все, что мне дорого.
Свет угасал, и вскоре остались лишь мы впятером на поляне, облака на небе и
опускавшееся за горизонт солнце.
Снег падал, словно лепестки вишни, нежно укрывая чернильный мир белым слоем.
Снег попал на ресницы Томо, на пряди его волос, и он посмотрел на небо.
Я услышала рыдания Джуна и оглянулась. Он обхватывал руками холодные пальцы
Икеды, и сияние лилового цвета окружило их. В моем сердце затрепетала надежда.
Икеда… она… ожила?
Она сморгнула снег с ресниц, и Джун радостно расплакался, склонившись к ней,
пока лиловый свет угасал. Он тоже смог поделиться силой чернил, попасть в золотой мир
и вернуть ее к жизни.
Ишикава провел рукой по белоснежным волосам, стряхивая снежинки. Снега было
все больше, он накрывал Томо белым одеялом.
Он кашлял, повернув голову и крепко держась за мою руку.
- Кэти, - пробормотал он. Я издала не то сдавленный смешок, не то всхлип, сердце
пылало.
- Я здесь.
- Сато.
Глаза Ишикавы вспыхнули, он стряхнул снежинки с медных волос Томо.
- Я здесь, друг. Всегда рядом.
- Ты… - Томо закашлялся.
Ишикава склонился ближе.
- Что?
- Ты… пронзил мое сердце, балбес.
Ишикава смеялся так сильно, что слезы выступили на глазах.
- Я твой лучший друг, балда, - сказал он в перерывах между придушенным смехом. –
Конечно, я это сделал.
- Прости, - сказала я. – Прости, что я не смогла.
Томо покачал головой.
- Тогда я бы уже умер, - сказал он. – Ты отказалась принять нашу судьбу. Ты
боролась с ней до моего последнего вдоха.
Я склонилась и поцеловала его, снег на его губах таял.
А вокруг нас снег медленно падал, обновляя мир белым вихрем.
Снег скрипел под ногами, я шла по парку Сунпу. Замок возвышался в стороне, его
изогнутая крыша была присыпана белым. Я направилась через двор к станции, проведя
пальцами по большим деревянным дверям, открытым и готовым впустить посетителей.
Было сложно представить, что когда-то здесь впервые сражались Томо и Джун, что
именно здесь все завертелось. Во дворе было тихо, мои шаги эхом разносились по
крошечному мосту, проходящему надо рвом.
- Кэти! – я взглянула на улицу и увидела Юки с Танакой, шею ее обвивал шарф
бледно-розового цвета, а самодельный красный шарф был на Танаке. – Тренировка только
закончилась?
Я кивнула.
-
Такое у Сунтабы будет впервые на таком важном турнире.
Юки ударила его по руке, ее кружевные митенки идеально сочетались с ее шарфом.
-
Его щеки порозовели.
- Прости, Кэти-чан.
- Ничего страшного, - сказала я. – Есть и другой год, - вот только Томо и Ишикавы в
Сунтабе уже не будет. – Каменаши станет, наверное, следующим капитаном команды, но
я тоже буду стараться.
- А мы идем в кофейню в Огуро, - сказала Юки. – Хочешь?
Я улыбнулась.
- Спасибо, но я несу Томо задания. Он все еще приходит в себя после… несчастного
случая с кендо, - пришлось придумать такую отмазку.
Танака кивнул.
- Передашь ему наши лучшие пожелания? И скажи, что сенсей похвалил мою
каллиграфию. Это ведь он мне помог.
- Хорошо, - улыбнулась я и помахала им.
Юки махнула с улыбкой на лице, и они ушли. Рука Юки обхватывала локоть Танаки.
Я спустилась по лестнице в туннель, что вел на станцию Шизуоки. На следующей
неделе начнется декабрь, я уже почти целый год прожила в Японии. Все изменилось по
сравнению с тем временем, когда мы с мамой жили в крошечном домике в Олбани. Я
надеялась, что она гордилась бы мной, моими достижениями. Знаю, она была бы рада, что
мы с Дианой хорошо ладим, что мы дополнили друг друга, хоть замену нашей утрате
отыскать было невозможно.
Я прошла металлические врата, ведущие к поезду, когда Джун подошел к ним. Он
заметил меня, когда сунул билет в щель. Он исчез внутри, врата открылись. Он склонился,
светлые пряди выбились из-за его ушей.