i 77d6616899b694e2

смогла бы оттащить его от такояки.

- Как думаешь, они могут согласиться на Исэ? – выпалила я.

Она замешкалась, слышалось только ее дыхание.

- В префектуре Миэ? – спросила она. – Зачем тебе туда?

- Мы говорили о нем на уроке истории, да? Там очень важный храм.

Юки рассмеялась.

- Да, но ведь это скучно!

- Нет, - сказала я. – Думаю, там тихо, спокойно, и… - я раскрыла ноутбук и поискала

в городе то, что понравилось бы Юки. – Там много парков, лес, - попыталась я. – И пляж?

- Ты ведь не меня уговариваешь, - сказала она. Я слышала, что она улыбается. –

Нужно уговорить студсовет.

- Ладно.

Надеюсь, я прозвучала серьезно, она медлила.

- Не знаю, почему, - осторожно сказала она, - но это, как я понимаю, важно для тебя.

В горле пересохло, правда сжала его.

- Да.

- Тогда я проголосую за твое предложение, - сказала Юки. – И соберу столько

голосов, сколько смогу.

Слезы застилали глаза. Как же мне повезло с подругой!

- Спасибо, - сказала я. – Ты лучше всех.

- Но при одном условии, - она хихикала. – Ты поможешь мне уединиться с Тан-

куном, чтобы он понял свои чувства.

Я улыбнулась.

- Обещаю.

Мы закончили, и я бросила телефон на столике у кровати. До декабря оставалось

несколько недель. Продержится ли мир? Хотелось бы знать, что задумал Джун, как он

собирается стать правителем Японии, или что вообще он хочет получить. Ему придется

раскрыть, что он – Ками, но так, чтобы полиция не схватила его. Он хотел, чтобы мир

принял его правителем, это я знала. Он не мог заставить их. Он хотел, чтобы мир сам

склонился перед ним, упал на колени, протягивая ему корону на блюдечке.

Декабрь. Казалось, он так далеко.

Я схватила анкету планов на будущее со стола и уставилась на пустые колонки,

которые должна была заполнить ответами.

Я взяла ручку и написала на японском, стараясь не ошибиться.

- Я хочу стать журналисткой, как моя мама. Хочу остаться в Японии и переводить

для английских газет в Токио или Осаке. Хочу радоваться жизни с моими японскими

друзьями. Хочу, чтобы у меня было исполненное смысла будущее.

Ишикава кричал на пределе возможностей, его бамбуковый шинай летел к моему

животу. Пол зала скрипнул под моей ногой, я отступила на шаг, вскидывая свой шинай в

защиту. Мечи с треском столкнулись, но Ишикава был быстрее. Через миг он обвел

шинаем и попал по моему плечу.

- Очко, - крикнул он, опуская бамбуковый меч к полу.

Я согнулась, задыхаясь, и оставила шинай на полу, он покатился и стукнулся о его

меч.

- Как можно быть таким быстрым? – спросила я, снимая перчатки котэ с вспотевших

ладоней.

Ишикава развязал шнуры на шлеме и снял его. Он усмехнулся.

- Сама ответь, - сказал он. – Ты стала быстрее.

- Это только из-за твоего плеча, - сказала я, указывая на виднеющуюся повязку там,

где его задела пуля из нарисованного Томо пистолета. – Иначе мне было бы еще сложнее.

Ишикава усмехнулся, снимая с головы промокшую повязку.

- Я рассчитывал, что ты мне поддашься, ведь я спас жизнь Юуто, - он схватил

бутылку воды со скамейки у стены зала. – Он ведь возвращается на следующей неделе в

школу?

- Ага, - сказала я, сев на скамейку, пока Ишикава пил воду. – Думаешь, он еще

успеет подготовиться к турниру?

Ишикава вскинул брови, они почти коснулись белых волос.

- Ты ведь знаешь об идее Ватанабэ-сенсея? – я покачала головой, он склонился ко

мне, словно заговорщик. – Тренер разрешал ему приходить после уроков на тренировку.

Я моргнула.

- Серьезно?

Он кивнул, закручивая бутылку воды.

- Ты ведь не думала, что они позволят ему месяц провести без тренировок, когда на

носу национальный турнир?

- Почему он не сказал мне?

- Может, не хотел, чтобы ты волновалась, - сказал Ишикава. – Он ведь нарушает

правила отстранения, его могут исключить за такое. И он всегда предпочитал хранить

секреты один, - он показал в воздухе кавычки, - «чтобы защитить друзей», и все такое.

Я фыркнула.

- В твоем случае он не ошибся.

Он сузил глаза, но улыбка растянула его губы.

- По-моему, мы уже об этом говорили, Грин, - он сел рядом со мной, вытянул ноги и

положил запястья на колени. – Прав он или нет, но мне ничего не говорит. И вскоре это

надоедает, когда твой лучший друг не доверяет тебе секреты, - он провел ладонью по

волосам, что еще были важными от пота. Он победил в сражении, но выглядел

пораженным.

На его лице проступила вина и боль. Я должна была что-то сказать.

- Не только тебе, - попыталась я. – Мне он тоже не рассказывает.

Он отклонил голову, белые волосы прижались к стене зала.

- Ага, но это другое. Он не доверяет мне, потому и не говорит. А тебе – потому что

заботится о тебе.

- О тебе он тоже заботится, - сказала я. – Он защищает нас обоих.

Ишикава издал смешок.