i 77d6616899b694e2

Сердце сжималось от настойчивого карканья. А если острый клюв разобьет стекло?

Вскоре послышался шелест страниц на ветру, стук прекратился. Ворона каркнула, но

уже издалека.

Зачем Томо послал ворону? Может, это было бы мило, но он должен был знать, что

рисунки его имели темную сторону. Птица могла выклевать мне глаза, если бы я открыла

окно.

Я выключила свет и легла поверх одеяла, слушая, как Диана шуршит в гостиной,

доносились приглушенные звуки телевизора.

Усталость брала верх, я уносилась в сон.

« Мукаши-мукаши, - зашептал голос в голове. – Давным-давно жил мальчик, что

поглотил целый мир».

* * *

Сначала я слышала лишь рев чернильного водопада вокруг острова, мир обрывался

на утесе. А потом тьма, словно кто-то закрыл свет. В темноте зажглись глаза инугами,

узкие зрачки светились бирюзовым вдали, тихий рык доносился до меня.

А затем ничего. Абсолютная тишина и темнота.

Я шагнула вперед, но не услышала звук. Я взмахнула рукой, медленно проводя ею по

темноте, воздух был плотным, словно вода. Не было ни холода, ни тепла. Ничего.

Я задыхалась.

Я сделала еще один шаг, другой. Нога наступила на что-то острое. Я закричала и

упала.

Замерцал тусклый свет, сотни фонариков зажигались вокруг меня. Вдали я слышала

ржание лошадей, приглушенное топотом копыт. Замок из прошлого сна горел, пламя

объяло его, густой дым поднимался в темное небо.

Я схватилась за лодыжку и в свете огня рассмотрела пятку. Осколки стекла впились

в кожу. Дрожащими пальцами я дотянулась до них и принялась вытаскивать по одному,

кривясь от боли. Я оставляла осколки на земле, и они сложились по линиям разлома,

словно пазл.

Камень Магатама.

Я услышала шелест ткани и подняла голову. Аматэрасу стояла надо мной, в ее глазах

блестели слезы. Огонь угасал, крики становились тише. Мы стояли на небольшом

островке в небе, солнце и яркие облака окружали нас. Никаких лошадей, никакого огня,

только мутный океан вокруг, ниспадающий с парящего континента с тихим гулом

золотыми облаками.

Очередной странный сон. Я уже не могла их выносить. Почему мне не может

присниться, как я сдаю экзамен в нижнем белье? Почему я должна так бояться снов? Я не

хотела такую жизнь.

Я подхватила осколки Магатамы и протянула их на ладони Аматэрасу. Она

склонилась, накрыла мою ладонь своей, а когда убрала руку, появилась красная нить, и

Магатама оказалась на ней, словно кулон. Камень снова был целым, изогнутой стеклянной

слезой, и она держала Магатаму между нами, и кулон покачивался на нити.

- Это ключи, да? – спросила я. – Императорские сокровища.

- Я дала их Джимму, - сказала она. – Чтобы он пережил цикл.

- Какой цикл?

Она опустила камень на мою ладонь. Он был холодным и гладким, я обхватила его

пальцами.

- Цикл судьбы. Рождение, невинность, предательство, смерть.

Я покачала головой. Слишком размытый ответ.

- Я думала, они воплощают любовь, смелость и честность.

- Честность, - повторила Аматэрасу. – Они повесили зеркало на дерево, чтобы

выманить меня из пещеры, из моего укрытия. Разве это не обман?

Я пыталась заставить думать сонную голову.

- Нет, - сказала я, - ведь они лишь показали тебе, кто ты на самом деле.

Аматэрасу улыбнулась, слезы на ее щеках блестели на солнце.

- Они показали, что я не могу скрыться от того, что меня ждет. Я не могу скрыться от

правды.

Я медленно опустилась на колени, как делали самураи в сериалах. Я знала, что веду

себя неправильно, кланяясь, словно парень, а не девушка, кланяясь не совсем в

правильной позе, но я уткнулась лбом в песок, кожу покалывало.

- Оджо-сама, - сказала я, называя ее госпожой, принцессой, как слышала по

телевизору. – Прошу, помогите мне. Расскажите, что случилось с Тсукиѐми. Расскажите,

как не позволить ему навредить Томохиро.

Аматэрасу опустилась на колени, ткань шелестела, сворачиваясь складками. Она

взяла меня за руки и помогла встать, пока мы не оказались напротив друг друга. Сон таял,

мы оказались в густой бамбуковой роще, высокие зеленые стебли закрывали все вокруг,

кроме яркого солнечного света над нами.

- Дело не в спасении Томохиро, - сказала Аматэрасу. – А в спасении мира. Тсукиѐми

уже впился в него, уже захватывал его. Он не вырвется из хватки его когтей. Ты должна

его остановить.

Она взглянула на бамбук, глаза ее затуманились от воспоминаний.

- Давным-давно я поклялась в любви Тсукиѐми, а он пообещал мне свое сердце. Мы

были детьми августейших, не полностью бессмертные, но и не совсем люди. Мы хотели

заботиться о мире, помогать людям, что строили дома, что впервые постигали законы

жизни и смерти. Они были нашими детьми, мы знали, что такое – терять наших

наследников. И вскоре Тсукиѐми начал видеть только разрушение, болезни и отчаяние. Он

стал одержимым своей силой, своими видениями изменить мир. Он не нравился и ками, и

людям. Другие ками и я хотели направлять потомков, а он хотел нарисовать новый мир и