i 77d6616899b694e2

средствами, сильный и едкий запах, смешивались звуки пикающих устройств, пока мы

шли мимо палат. – Но с ребенком все немного хуже.

Тут я потеряла нить разговора, ведь не понимала термины, которые они произносили.

Я предположила, что ребенку нужен дополнительный уход. Голос ее мамы не был

слишком тревожным, так что, видимо, жизни ничто не угрожало. Но мне не нравилось

оставаться в неведении. Я опять не вписывалась в японскую жизнь. А если я однажды

упаду с велосипеда Дианы и сломаю ребро? Я даже не смогу объяснить ничего доктору,

как и не пойму его вопросы.

Мы остановились у двери, и Ямада открыла ее.

- Шиори-чан, смотри-ка, кто пришел, - она улыбнулась, а Томо прошел в комнату.

Я осталась на пороге, не зная точно, что делать. Комната была залита лучами

вечернего солнца, постельное белье почти сияло в таком освещении из окон рядом с

кроватью. Шиори сидела в белой рубашке, что тоже ярко сверкала. Она выглядела как

умиротворенный ангел. Ее черные волосы завитками ниспадали на плечи. Я нигде не

увидела ребенка.

- Томо-кун, - сказала Шиори. Глаза ее расширились, пальцы вцепились в простыни.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он, но я видела слезы, собравшиеся в уголках ее

глаз. Она написала ему, но не была уверена, что он придет, а теперь она радовалась, что

он все же появился.

- Заходи, - сказала мне на ухо мама Шиори, и я шагнула в комнату. Шиори заметила

меня и покраснела. Она была недовольна или смущена? Может, ей было неловко в моем

присутствии.

- Привет, - сказала я. – Я… хотела тебя, кхм, поздравить.

- Спасибо, - сказала Шиори, кивнув едва заметно, но я это движение уловила.

- Твоя мама не сказала, - отметил Томо. – Девочка или мальчик?

Тревога Шиори отступила, она солнечно улыбнулась.

- Девочка, - сказала она. – И она прекрасна, Томо-кун.

Томо улыбнулся и взлохматил волосы Шиори.

- Получилось ведь? Молодец, - она просияла.

- Мы можем увидеть малышку? – спросила я.

Улыбка Шиори увяла, но ответила ее мама:

- Ах, сейчас не получится. У нее хайкецушоу.

Улыбка застыла на моем лице. Я не понимала, что это означает.

- Какое-то время ей нужен особый уход, - сказал Томо. – Но это ведь даст тебе время

отдохнуть, нэ, Шиори-мама? – он сказал это так нежно и радостно, что Шиори засветилась.

И, видя его доброту, я любила его еще сильнее. Отступил парень, что спорил с

директором. Проявился парень, которого я любила.

« Монстр тоже умеет улыбаться. А это монстр, что хочет быть человеком».

Слова проникли в мои мысли, вспомнились и слова Джуна:

«Это монстр, что захотел стать человеком», - я пыталась прогнать голос, но он

обволакивал мысли, захватывал сознание. Комната закружилась, мне было невыносимо

жарко.

Я упала на колени. Я слышала голос Томо. Чувствовала, как он поднимает меня под

руки с пола, но все было словно в тумане. Сон был четче, чем реальность. Голоса

подавили все вокруг меня.

« Мукаши-мукаши, - шептали они в стиле традиционного начала японской сказки. –

Давным-давно жил монстр, что хотел стать человеком. И он принял облик человека, но

внутри остался демоном. И в один прекрасный день демон вырвался на свободу и подавил

в нем человека. Он ворвался в мир и поглотил его. Но этого не хватило, чтобы утолить

его голод, и он выплюнул этот мир, а затем проглотил его снова. И он все еще голоден, он

всегда голоден».

- Кэти!

Я медленно моргнула, зрение возвращалось. Рот Шиори был приоткрыт, а ее мама

помогала Томо поднять меня с пола и довести до стула, что стоял у кровати.

- Мне очень жаль, - сказала я. – Похоже,… я упала в обморок.

- Здесь жарко, - сказала Шиори, и я не понимала, почему она меня прикрывает, но

была благодарна. – Окаасан, принесешь воды?

- Конечно, - сказала ее мама и подошла к умывальнику в углу комнаты.

- Тебе уже лучше, - сказал Томо, но выглядел он теперь иначе, словно я могла видеть

его рога и крылья, хотя их сейчас не было, следы чернил на его скрытых шрамах, осколки

Магатама, расцарапавшие его ладони. – Твои глаза, - тревожно прошептал он, но я уже все

поняла. Чернила овладевали мной. Но это пугало меня не так сильно, как то, что делал

сейчас он, его доброта.

Ведь впервые я видела в его глазах древний голод.

Я постукивала пальцами по лиловому дивану в гостиной. Ноги я подогнула под себя,

по телевизору шел сериал про врача, что был болен, но не хотел никому говорить. Это не

поднимало настроение, но если бы я принялась переключать каналы, то обязательно