i 33467de5e99ebbf0

— Спасибо, Шакир, — поблагодарила Элли, садясь.

— Зови меня, Шак, — сказал он. — Добро пожаловать в командный штаб.

Глава 8.

Охранники Натаниэля говорили постоянно. ‘

— Я думаю, что им скучно, — объяснил Шак. Его неодобрительное

выражение поведало ей, о чем он подумал.

— Они говорят многое из того, что не должны никогда произносить вслух.

Радж убил бы нас за такое.

У него была заразительная улыбка, Элли это понравилось мгновенно.

Он казался непринужденным, несмотря на устрашающую черную

униформу. Шакир показал ей, как переключать разговоры на компьютере. —

Улицы. Ресторан. Магазин. Все, что мы можем отследить. — Он повернулся

назад к своему ноутбуку, где на экране мерцал лишь загадочный ряд чисел. —

Нужно просто держать ухо востро.

Не упустить ничего.

Нерешительно, Элли нацепила наушники. Мгновенно звук набора текста и

общения исчез. Голоса заполнили ее голову. Все они принадлежали мужчинам,

говорящими отрывисто, как солдаты в фильмах. Их было так много, что

поначалу вызывало недоумение. Клубок из слов. Постепенно, правда, она

начала различать голоса отдающих приказы, шутки, разговоры на местах.

Сказанного "принял" было немного. "Иду в магазин. Хочешь что-нибудь?"

"Принял. Принеси мне чипсов. И что-то сладкое" "Принял. Как насчет сладкой

блондинки за прилавком? Нет, подожди. Я забыл. Она моя". "Про это она мне

не говорила прошлой ночью..." ‘(сдавленный смех). Принял.

Она представить не могла, чтобы охранники Раджа вели подобные

разговоры по рации в Киммерии. Им бы не сносить головы.

Переговаривающиеся никогда не использовали имен, только цифры. Через

некоторое время она отличала их голоса.

Девятый обладал скрипучим голосом и акцентом, присущим жителям

Эсексса. У Шестого высокий голос, выдававший лондонца, они говорили об

обеде, своих машинах, своих подругах, а Элли представляла их лица. Она

решила, что у девятого квадратная челюсть и темные волосы. Шестой — худой

и имеет неправильный прикус. Был только один охранник, чье настоящее имя

она узнала.

Он называл себя Первый.

"Первый шестому. Ты принес мне бумаги? Прием".

Когда она услышала этот голос, Элли так яростно отпрянула, что провод

ее наушников вылетел из гнезда. Голоса охранников хлынули в комнату через

динамики. Шак взглянул на нее вопросительно. Ее руки застыли, и она

неуклюже возилась с кабелем.

— Это Гейб.

Она шептала, будто Гейб хоть как-то может услышать ее.

— Гейб Портус.

Шак, казалось, не удивился.

— Номер Первый, — сказал он. — Вот задрот.

Парень жестом указал на ее ноутбук. — Обрати внимание на то, что он

говорит. Мы будем приглядывать за этим парнем.’

Элли, наконец, справилась с проводом наушников. Голос Гейба наполнил

ее голову.

Она ненавидела этот голос. Она слышала его накануне, но только секунду.

Теперь он вызывал мороз по коже. Его лицо ей не надо было представлять. Она

знала его слишком хорошо. Он был красивым – со светлыми волосами и

идеально ровными белыми зубами. Волевой подбородок, и теплые карие глаза.

Внешность парня, в которого любая девушка влюбится. Убийца Джу.

Его голос был немного глубже, чем она помнила; выраженный акцент

мягче, но это определенно был он.

— Сделай это сейчас, Шестой, — голос повысился, но не был злым. "Опять

опоздал, — пробормотал Гейб. "Снова".

Некоторое время после этого другие охранники притихли, используя

рацию более аккуратно.

Вскоре, однако, они вернулись к старому, много болтали и тратили время

впустую. Ничего полезного в разговорах не было – скарбезные противные

шутки про женщин. Немного о футболе. Затем, ближе к вечеру, Шестой

объявился вновь. Что бы у них не вышло с Гейбом, его не уволили. Он казался

сравнительно веселым. Остальные дразнили. мол, он влип, но тот отнекивался.

Затем Девятый сказал нечто, что заставило Элли выпрямить спину.

"Итак... босс. Он все еще отсиживается там с фотографиями?"

Она сделала пометку: Натаниэль = босс? Фото?

Шестой ответил. "Да. Первый говорит, что он не ел уже двадцать четыре

часа". Возникла пауза. Затем Девятый: "На полном серьезе, чувак, — парень

слетел с катушек? С тех пор, как старушку подстрелили, его никто не видит".

"Первый говорит, что он будет в порядке.’ Но даже Элли услышала, что

Шестой не верит сказанному.

"Да, Первому платят, чтобы так думать. И каково это тебе?’ Пауза.

"Слишком рано, чтобы говорить.’ Шестой был немногословен.

"‘Приятель, все это становится странным.

Мы ничего не сделали со времен Лондона. Мы бы взяли их. Покончили. Я

не подписывался быть медсестрой в психушке"’ Разочарование в услышанном

разговоре – сквозило в каждом слове. Она надеялась, что Шестой скажет чтонибудь полезное. Но его ответ был не тем, что она ждала. "У меня перерыв в

20.00.

Встречаемся на обычном месте? Надо не засорять эфир. Первый бесится

снова".

Когда охранники вернулись к обычной болтовне, Элли лихорадочно

написала: с тех пор, как Люсинда умерла, Натаниэль заперся. Никто не видит

его. Стражники неспокойны. Она сделала паузу, чтобы подумать, как

объяснить то, что услышала. Затем написала прямо. "Они думают, что он

сходит с ума".

За ужином в тот вечер ученики взахлеб говорили о работе с Дом, поисках