другому мужчине осквернять свою собственность.
Если бы он понял, что я являюсь самозванкой, то вряд ли бы это стало
мотивацией для его действий. Но существует нечто в этой игре, что перевешивает его
нужду – это его инстинкт выживания.
Те, кто упиваются властью, забирая чужие жизни, ценят и защищают свои
собственные с таким неистовством, подобным которому мать защищает ребенка.
Отстраняясь от этих мыслей, я пытаюсь взять себя в руки. Поправляя платье, я
натягиваю его на бедра и приглаживаю растрепавшиеся волосы по плечам. Неловкая
тишина, наполняющая бар, преследует меня, пока я иду к столу, чтобы схватить свой
клатч, а затем направляюсь к двери. Я не вернусь в этот бар, как и Коннелли.
10
Прежде чем покинуть придающий спокойствия свет, исходящий от фонарного
столба, я достаю телефон из сумочки и тыкаю большим пальцем по экрану, готовясь
нажать экстренную кнопку.
Арендованная машина, припаркованная на стоянке, подтверждает мой рассказ о
проблемах с ней, но и дополнительно позволяет сохранять мою анонимность.
Нажимая на кнопку под ручкой дверцы, я чувствую охватывающее меня жуткое
ощущение опасности.
Открыв дверь, я уже почти одной ногой в салоне машины, но внезапно ощущаю,
как мою шею обхватывает петля веревки. Шок захватывает меня, и я начинаю
задыхаться, но я была готова к этому; я зацепилась за эту единственную, почти
мимолетную мысль, пока готовилась потерять способность дышать. Я подготовилась,
чтобы отвлечь его своей попыткой схватить веревку, и сосредотачиваюсь на телефоне,
двигая большим пальцем по экрану.
- Я тоже изучал тебя.
Его голос звучит как низкий скрежет, когда он обхватывает рукой мое запястье.
Прежде чем я успеваю нажать кнопку, Коннелли прижимает мою руку к машине.
Телефон падает на гравий.
Я зажмуриваюсь, пытаясь дышать сквозь сжимающуюся на горле веревку.
Он закрывает дверь, затем притягивает меня к своей груди и оттаскивает от
машины. Внезапная утрата освещения салона погружает нас в темноту. Стрекотание
сверчков, кажется, усиливается, становится более враждебным, словно насекомых
встревожило вторжение незваного гостя в их лес.
Мой каблук зацепляется за корень. Туфля потеряна где-то на сырой земле. Я
концентрируюсь на том, чтобы сохранить вторую на месте, возможно, она послужит
мне оружием. Как только мы оказываемся вдали от посторонних глаз, скрытые от бара
за высокой травой и деревьями, я напрягаю колени. Влажная земля холодит и царапает
мою кожу. Он ослабляет веревку достаточно, чтобы я смогла беспрепятственно
дышать. Я всасываю запах грязи и влажного лета, заполняя легкие кислородом.
Давление острого предмета на талии заставляет меня вздрогнуть от рефлекса.
- Это совсем не твой стиль, - говорю я, пытаясь выиграть время, чтобы заставить
его говорить.
Сделать хоть что-нибудь, чтобы он не использовал этот нож.
Лезвие пропадает, но веревка снова затягивается вокруг моей шеи. Кровь со
свистом накатывает на уши, и давление в глазах увеличивается. Мои пальцы
впиваются в грубую веревку, пытаясь подарить мне возможность сделать вздох под
плотно стягивающим шнуром. Затем, когда я ощущаю страх от того, что могу
потерять сознание, он ослабляет хватку.
Веревка скользит по шее, и я хватаю ртом столько воздуха, сколько могу,
ощущение удушения все еще стягивает горло.
Я вижу, как его ботинки появляются в поле моего зрения, лунный свет
отражается от наполированной черной кожи. Я держу голову опущенной, когда он
останавливается передо мной.
- Есть свидетели, - говорю я.
- Никому из них нет до нас дела.
- Ты знаешь, что мою смерть будут расследовать. Я не одна из твоих жертв, я
просто так не исчезну.
Подняв голову, я смотрю в его лицо. Смотрю в мрачные бездны его темных глаз.
- Не будет тела, которое придѐтся исследовать.
Коннелли скользит подушечкой большого пальца по кончику лезвия.
11
Я открываю рот, чтобы ответить, дать ему понять, кто я такая, рассказать, как
детектив Куинн и группа захвата свяжут мое исчезновение с ним, но лезвие
прикасается к воротнику моего платья, прижимаясь к коже, заставляя меня
остановиться.
Коннели опускается на колени в грязь, его оружие впивается в мою плоть, а я
заставляю себя не отводить взгляд. Смотрю ему прямо в глаза, пока он оставляет
четкий разрез на ткани. Звук рвущегося материала возвращает меня назад к моим
кошмарным воспоминаниям.
Пот стекает по мелкому порезу на моей груди, вызывая жалящую боль... затем он
срывает воротник, освобождая шею и грудь. С еще одним взмахом он проскальзывает
плоским лезвием под мой бюстгальтер. Холодная сталь атакует мою кожу. Я дрожу,
что вызывает у него улыбку. Он поворачивает нож и дергает, срезая лифчик с моего
тела.