Homo scriptor. Сборник статей и материалов в честь 70-летия М. Эпштейна

В другой программной статье на эту тему[512] вводится еще одно наименование для жанра однословия– логопоэйя. На сей раз берется греческий корнеслов, и сам неологизм в силу этого обретает терминологические черты. Заметим, что этим изобретенным греческим термином пользовался когда-то Э. Паунд в своей теории «трех видов поэзии». Logopoeia, согласно ей, – такая поэзия, которая задействует не только визуальную образность и эмоциональные оттенки, но и непрямые, символические значения слов. По Эпштейну же, логопоэйя– «поэзия отдельного, единичного слова <…> самостоятельный жанр словотворчества, предметом которого являются отдельные слова»[513]. Опять-таки возникает недоумение. Если логопоэйя относится к «выразительной, собственно эстетической функции нового слова», то в какие собственно эстетические контексты она может вносить вклад? Эстетика слова понимается здесь как его «гармоничность» и «красота», вне связи с собственно эстетической функцией слова, не обязательно связанной с «красивостью» или «удачностью» того или иного слова. На деле же иллюстрации употребления новых слов приводятся Эпштейном по вполне нормативным высказываниям из повседневного дискурса. Часто они звучат как выдержки из художественной прозы, но вряд ли отдельные искусственные предложения могут быть расценены как эстетические высказывания. Например, излюбленный автором пример однословия любь с его производными (влюбь, безлюбье, нелюбь) иллюстрируется авторским афоризмом: Взгляд устремился в даль, ум – в глубь, а сердце – в любь. А такой неологизм, как любля (ему посвящен отдельный выпуск «Дара слова»), вообще звучит, на наш взгляд, не очень эстетично. А по своему потенциальному значению он вполне соответствует хлебниковским любина или любитва. С другой стороны, интересно, что экспликации значений были подвергнуты неологизмы самого Хлебникова, в частности такая его черновая запись:

Самь. Самость. Самостный.
Признак самости: самый, самь самизна
Самота.
Самастый – своеобразный лик. Бессамный.
Самовничаю. Самовник. Самовой
Самовый венок.
Самный. Самовничий.
Самовизна
Самодей – самодейный человек.
Самкий
Самую один я в поле. Самь – до-полая стихия[514].

Эпштейн толкует корневой неологизм из этого списка так:

самь – вселенная «Я»; Абсолют в его внутреннем измерении; Первоначало, осознающее свое собственное бытие.

Самь– такое же свойство мироздания, как ширь или даль, но физика не может проникнуть в это измерение, в отличие от пространственных. Оно открывается каждому в самом себе, и именно через нас оно выходит в окружающий мир и преображает его.

Следует отличать «самь» от «самости», слова, которое уже существует в языке. «Самость» – это обращенность и погруженность в себя конкретного существа, его эгоцентрическая замкнутость на себе; отличие себя от других, обращенность к себе, selfness, категория этики и психологии. Самь – это не индивидуальное, а космическое и даже религиозное понимание субъекта, категория метафизики, это «яйность», «субъектность» как свойство мироздания, Единое и Бесконечное в его личностном измерении. Словом «самь» можно перевести «Атман», одно из центральных понятий индуизма, буддизма и индийской философии.

Самь входит в число тех же начал бытия, что и глубь, высь, ширь, даль, тишь, речь, явь. (В «Даре» к ним добавились «ёмь» и «любь».) Все это односложные существительные женского рода 3 скл.[515]