Harry Potter and the Deathly Hallows

- Конечно, Гриндельвальд смотался! За ним уже числилось кое-что на его родине, и он не хотел записывать Ариану на свой счёт. Но теперь Альбус был свободен, разве нет? Свободен от груза своей сестры, свободен, чтобы стать величайшим волшебником…

- Он никогда не был свободен, - перебил его Гарри.

- Что, прошу прощения? - прошипел Аберфорт.

- Никогда, - повторил Гарри. - В ту ночь, когда ваш брат умер, он выпил зелье, которое свело его с ума. Он начал кричать, обращаться к кому-то невидимому. Он говорил: "Не причиняй им боль, пожалуйста! Лучше сделай это со мной!"

Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не распространялся о том, что случилось на острове на озере: события, имевшие место после его с Дамблдором возвращения в Хогвартс быстро затмили всё.

- Он думал, что был с вами и Гриндельвальдом, я уверен, - произнёс Гарри, вспоминая шепчущего, умоляющего Дамблдора. - Я думаю, что он видел, как Гриндельвальд причинял боль вам и Ариане. Это было пыткой для него, если бы вы видели его тогда, вы бы не сказали, что он был свободен.

Аберфорт, казалось, увлёкся изучением своих скрещенных жилистых рук. После небольшой паузы он проговорил:

- Как ты можешь быть уверен, Поттер, что мой брат не был больше заинтересован в Высшем Благе, чем в тебе? Как ты можешь быть уверен в том, что не был для него необязательным, как и моя маленькая сестрёнка?

Гарри будто осколок льда кольнул в сердце.

- Я не верю в это. Дамблдор любил Гарри! - сказала Гермиона

- Почему же тогда он не посоветовал ему скрыться? - выпалил Аберфорт. - Почему он не сказал ему "Позаботься о себе, только так ты сможешь выжить"?

- Потому что… - начал Гарри, прежде чем Гермиона открыла рот, - иногда нужно думать о чём-то большем, чем собственная безопасность! Иногда нужно думать о Высшем Благе! Это война!

- Тебе семнадцать, парень!

- Мне достаточно лет, и я продолжу бороться, даже если вы сдались!

- Кто сказал, что я сдался?

- "Ордена Феникса больше нет", - с горькой иронией повторил Гарри слово в слово. - "Сам-Знаешь-Кто победил, всё кончено, а тот, кто думает по-другому лишь обманывает себя."

- Я не говорю, что мне это нравится, но это правда!

- Это не так! - ответил Гарри. - Ваш брат знал, как покончить с Сами-Знаете-Кем и передал это знание мне. И я доведу своё дело до победного конца или умру. Не думайте, что я не знаю, как это может закончиться. Я знал это годами.

Он замолчал, ожидая, что Аберфорт начнет смеяться или спорить, но последний лишь пошевелился.

- Нам нужно в Хогвартс, - повторил Гарри. - Если вы не можете помочь нам, мы дождёмся рассвета, оставим вас в покое и попытаемся найти дорогу сами. Если вы можете помочь нам - что ж, самое время озвучить ваше предложение.

Аберфорт продолжал неподвижно сидеть на стуле, уставившись на Гарри глазами, необычайно похожими на глаза его брата. Наконец он откашлялся, встал, обошёл небольшой стол и приблизился к портрету Арианы.

- Ты знаешь, что делать, - произнёс он.

Она улыбнулась, повернулась и удалилась, не так, как обычно люди на портретах - уходя за конец рамки - а вдоль, по длинному туннелю, нарисованному за ней. Они наблюдали за удаляющейся стройной фигурой, пока её не поглотила темнота.

- И… что? - начал Рон.

- Сейчас отсюда есть единственный путь, - сказал Аберфорт. - Вы должны знать, что все старые секретные туннели закрыты с обоих концов, вдоль пограничного забора дементоры, в школе регулярные патрули - так говорят мои источники. Хогвартс никогда ещё так не охранялся. Как вы сможете сделать хоть что-то со Снейпом и его помощниками Кэрроу… Это же ваше дело, не так ли? Вы сказали, что готовы умереть.

- Но… что? - повторила вопрос Гермиона, разглядывая портрет Арианы.

Маленькая белая точка появилась в конце нарисованного туннеля, и сейчас Ариана возвращалась к ним, становясь всё больше и больше. Но с ней был кто-то ещё, кто-то выше, чем она, хромающий и взволнованный. Его волосы были длиннее, чем Гарри когда-либо видел. Он проявлялся всё отчетливее, отрываясь от туннеля. Обе фигуры становились всё больше и больше, пока их головы не заполнили весь портрет.

Внезапно картина отъехала от стены как маленькая дверь, открыв проход в настоящий туннель. Из него, с нестриженными волосам, ранами на лице, в изорванной мантии вылез самый настоящий Невилл Лонгботтом, который, издав вопль радости, спрыгнул с камина и закричал:

- Я знал, что ты придёшь! Я знал это, Гарри!

Глава двадцать девятая. Пропавшая диадема

- Невилл… что… как?…

Но Невилл увидел Рона и Гермиону и с воплями радости также заключил их в объятия. Чем больше Гарри смотрел на Невилла, тем хуже тот казался: один глаз опух и отливал жёлтым и фиолетовым, лицо в ранах, а весь его неопрятный вид говорил о том, что ему пришлось нелегко. Тем не менее, даже в таком помятом состоянии он сиял, и, отпустив Гермиону, сказал: