Hard Landing: The Epic Contest for Power and Profits That Plunged the Airlines Into Chaos

Крэндалл хотел найти способ наказать TWA. Все рейсы TWA, как и почти все коммерческие рейсы в Соединенных Штатах, были видны в терминалах Sabre, которые теперь устанавливались в туристических агентствах по всей стране. Крэндалл приказал одному из своих людей разработать набор компьютерных инструкций, позволяющих American, если она пожелает, искоренить все следы TWA из списков в Sabre. Крэндалл хотел, чтобы была разработана единая "транзакция", которая могла бы наказать TWA мгновенно, несколькими нажатиями клавиш.

Программа была создана должным образом. Она окажется очень полезной, хотя и не против того врага, на которого рассчитывал Крэндалл.

ГЛАВА 4

.

"В ИНТЕРЕСАХ ОБЩЕСТВА"

Дерегулирование окутано мифами и заблуждениями. Один из них гласит, что группа ученых-теоретиков во главе с профессором Корнельского университета Альфредом Каном очаровала наивный политический истеблишмент обещанием низких цен на авиабилеты, если только Вашингтон заставит авиакомпании конкурировать. Авиакомпании, согласно этой версии, были втянуты в колизей конкуренции, где, подобно неуклюжим гладиаторам, они бесцельно били друг друга без толку. Только когда было уже слишком поздно, Конгресс осознал свою глупость.

За исключением той части, где авиакомпании бессмысленно ругаются друг с другом, ничто не может быть дальше от истины.

В то время мало кто это понимал, но "дерегулирование" началось еще до того, как кто-то успел произнести это слово. Как доказывали Херб Келлехер и Ламар Мьюз с девушками в сексуальных штанах, как доказывал Фрэнк Лоренцо с арахисовыми тарифами, как доказывали Боб Крэндалл и Дик Феррис в компьютерных войнах, мужчины, управлявшие авиакомпаниями, конкурировали не иначе, чем менеджеры в любой американской отрасли. Почти сорок лет федерального регулирования подавили конкуренцию, но не притупили импульс к ней. Регулирование лишь вынудило руководителей авиакомпаний прибегнуть к мутировавшим формам конкуренции. Как законодательный акт, дерегулирование лишь узаконило поведение, которое уже имело место.

Называть дерегулирование ошибкой - как это делали многие, по крайней мере, в течение дюжины последующих лет - было пустой тратой времени. Независимо от того, была ли дерегуляция мудрым или ошибочным шагом государственной политики, она должна была произойти. Государственная защита сыграла свою роль в становлении современной индустрии авиаперевозок; безусловно, она способствовала техническому развитию отрасли, в частности зарождению реактивной эры. Но к 1970-м годам, если не раньше, регулирование авиаперевозок стало таким же неестественным и анахронизмом, каким было запретительное право в 1920-х годах и налог на голосование в 1960-х: каждое из них противостояло натиску здравого смысла только благодаря политическим уловкам укоренившегося электората, и каждое рухнуло только тогда, когда этот электорат был перегружен политической силой. Отличие дерегулирования в том, что оно победило, несмотря на то что против него наиболее рьяно выступали те, кто на практике уже принял его - за исключением одного, как выяснилось.

Несмотря на историческую и экономическую неизбежность, дерегулирование стало законом в тот момент, когда оно произошло, в равной степени как случайно, так и по необходимости. Пока сами авиакомпании переживали перемены, в Вашингтоне пересеклись пути нескольких маловероятных личностей. Одним из них был профессор права Гарвардского университета, мечтавший стать судьей Верховного суда США. Другой был сенатором США, который хотел стать президентом. Третьим важным игроком был частично реконструированный хиппи, намеревавшийся провести собственное рандеву с историей.

Среди путей, ведущих их в дела авиакомпаний, был и Уотергейт.

Фил Бейкс никогда не забудет, как собирался в Вашингтон. Это был яркий день в Чикаго, конец весны, и он был босиком в обрезанных шортах. Встав на Suzuki 500 на обочине перед домом родителей, он вывернул правое запястье вперед и завел мотоцикл по пандусу в кузов фургона U-Haul, направлявшегося в Вашингтон.

В этот момент к дому подъехал черный седан. Из машины вышел мужчина в темном костюме и повернулся к дому.

"Могу я вам помочь?" воскликнул Бейкс.

"ФБР", - ответил он. Он объяснил, что звонил в дом семьи в рамках проверки биографии самого Фила Бейкса.

Бейксу это нравилось. В свои 27 лет, с волосами, свисающими до плеч, он собирался стать частью истеблишмента, частью решения, , связанного с карьерой хорошего чиновника, о которой мечтают, проведя свои юные годы в конце шестидесятых. Бэйкс собирался присоединиться к самой заметной правоохранительной организации в стране: Специальной группе по расследованию Уотергейта, которую создавал его старый профессор права Арчибальд Кокс. ФБР постучалось в дверь его родителей, и это был не промах!