Гвоздь в башке

Сгубило меня верхоглядство, тщеславие, амбициозность и то, что называется отрывом от действительности. Проще говоря, я зарвался.

Не имея никакого опыта дворцовых интриг, я тем не менее смело ввязался в них, подстрекаемый, с одной стороны, главным мажордомом, претендовавшим на пост визиря, а с другой – третьей женой фараона, вознамерившейся возвести на золоченый трон Обеих земель собственного отпрыска (в обход законных наследников, естественно).

В конце концов нас предали. Я, как и следовало ожидать, оказался козлом отпущения, разом растерял все свои богатства и всех сторонников, пытался бежать из страны на чужеземном корабле, но был схвачен в гавани и предан суду предубежденных и жестокосердных царских чиновников.

Все обвиняемые дружно показали на меня, как на организатора и вдохновителя заговора. Выходило, что я добивался короны не для царского сына, а для самого себя. Кроме того, мне инкриминировалось казнокрадство, тайные сношения с врагами Египта, богохульство и преступное сожительство с наложницами гарема. Увы, но большинство из этих обвинений, особенно последнее, имели под собой вполне реальную почву.

Процесс длился целых десять дней, и для освежения памяти всех подсудимых, а также свидетелей постоянно били палками по спине и по пяткам. Особо упорствующим отрезали носы и уши.

Никакое красноречие, никакие казуистические уловки и никакие взятки (кое-что из накопленного прежде я все же сумел сохранить) помочь не могли. Приговор был предопределен на самом высоком уровне.

Загвоздка вышла только с выбором способа казни. Даже кол, даже четвертование, даже утопление в бассейне с крокодилами казались судьям чересчур мягкой мерой наказания.

Для того чтобы ублажить фараона, нужно было придумать нечто из ряда вон выходящее. И эти лизоблюды постарались, можете не сомневаться! Недаром ведь говорят, что истоки человеческой мудрости следует искать в Древнем Египте.

Логика у судей была примерно такая. Уж если я посмел замахнуться на святая святых – божественную власть фараона, то и смерти заслуживаю достойной, в царском облачении, с царскими почестями и в царском саркофаге. Но, учитывая мое варварское происхождение и всю мерзость совершенных преступлений, похоронить меня должно без бальзамирования (что для египтян было куда страшнее самого факта смерти, они даже любимых кошек бальзамировали), то есть живьем.

Через день меня доставили в Долину царей, именуемую также Городом мертвых, где я наконец-то смог воочию узреть великие пирамиды Древнего царства (раньше на столь поучительную экскурсию все как-то времени не хватало).

Зрелище и в самом деле было потрясающее. Грани пирамид, с которых благодарные потомки еще не успели содрать облицовочные плиты, слепили глаза, а лицо сфинкса, не изуродованное ядрами завоевателей, внушало одновременно и ужас, и восхищение.

Жаль, что мне не позволили налюбоваться этой величественной и грозной красотой вволю. Палачам, изнывающим от жары, не терпелось промочить глотки, а судьи спешили доложить фараону о свершившейся казни.

Меня небрежно обмотали льняными пеленами, пропитанными горячей смолой и камедью, засунули в тесный гранитный саркофаг, опустили в чью-то заброшенную гробницу, где и замуровали, не забыв подложить под крышку саркофага несколько камешков. Дескать, подыши напоследок. Не надейся на быструю смерть.

Ничего, говорил я себе при этом. Может, так оно и к лучшему. Погулял на воле, пора и честь знать. Дома, поди, заждались. Сейчас попрощаюсь со Шлыгом – и вперед.

Однако все вышло совсем иначе. С лихвой хватило и страха, и мучений. За долгие годы совместного существования моя душа так сжилась с этим телом, что ни в какую не хотела покидать его.

Лишь когда смертный ужас достиг апогея, нутро спеклось от жажды, зловоние собственных испражнений стало невыносимым, а члены одеревенели от неподвижности, невидимая, но прочная пуповина, связывавшая душу Олега Наметкина с телом Шлыга, оборвалась.

Меня вышвырнуло в бессущность ментального пространства, а предок, оставшийся в одиночестве, наверное, умирал еще долго.

Впоследствии я узнал, что французские археологи обнаружили в Долине царей богатый саркофаг с безымянным телом, которое, вопреки всем правилам, перед захоронением не подверглось обряду бальзамирования. Сердце, внутренности и мозг находились на своих местах, зато в саркофаге отсутствовала обязательная для таких случаев Книга Мертвых – этот подробнейший путеводитель по загробному миру.

Но главное, что поразило археологов и о чем они потом частенько вспоминали, – это застывшие на иссохшем лице умершего следы долгой и мучительной агонии…

Возьмем такой вечный вопрос – во зло или во благо даются людям знания.

Один весьма умный человек (причем умный по меркам любого времени, недаром ведь его продолжают цитировать и ныне), будучи царем Израильским, так наставлял своих отпрысков: «Ищите мудрость, как серебро». Однако спустя некоторое время, претерпев всяческие невзгоды, ниспосланные богами за гордыню, он заговорил совсем иначе: «Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, тот умножает скорбь».