Гвоздь программы

Мы с Пенсом проговорили долго. Поэтому теперь я торопилась, несясь к своему дому. Времени осталось мало. Терпеть не могу разгуливать по ночам, но другого выхода, похоже, у меня не было.

Поднявшись на свой четвертый этаж, я влетела в квартиру и позвала из коридора:

— Ма?

Ответом мне было молчание. Я прошла в комнату, но там никого не было. Только записка, в которой мама сообщала, что у нее какое-то собрание и она придет не раньше десяти вечера. Далее следовали указания насчет ужина, но от жары мысль о еде плохо действовала на мой организм, поэтому я выпила полбутылки минералки и начала собираться «на дело».

Конечно, я еще не могла сказать, что ситуация с Тарантулом прояснилась. Во всяком случае, на все сто процентов. Но теперь хотя бы передо мной маячили смутные образы подозреваемых, пока без определенных черт.

— Как бы все-таки мне узнать все поподробнее? — задумчиво спросила я собственное отражение в зеркале. Я постаралась придать своему лицу побольше яркости с помощью косметики, а волосы собрала в хвост.

Подробнее я могла узнать только путем дальнейшей разведки. Слава богу, что на свете был «Камелот», у меня еще оставалось энное количество денег из аванса, а в означенный «Камелот» пускали всех желающих без особых возражений. Далее надо было просто напрячь ушки, глазки и головку — думаю, что смерть Тарантула наделала переполох и вызвала интерес среди поклонников, посему наверняка данный вопрос поднимется в частных беседах посетителей бара «Камелот».

А уж если мне совсем повезет, я могу столкнуться там и с авторами данного преступления…

Но это если повезет. Я боялась слишком рассчитывать на успех — чтобы не сглазить.

Взяв со стола томик Вийона, я произнесла вопрос-заклинание:

— Ну, пожелай мне что-нибудь, мой дружок Франсуа…

Открыв наугад страничку, я прочла весьма странное пожелание:

Что ветер, снег? мне хлеб всегда готовый.
Я жулик, а она нашла такого.
Кто лучше? Хороши они вдвоем!
И верьте, рыбка стоит рыболова
В блудилище, где вместе мы живем.

— Да уж, — проговорила я, закрывая книжку. — Ну, блудилище — это, надо думать, «Камелот». Еще какое, причем, блудилище… А что за рыбка?

Себя-то я почитала за «рыболова». Впрочем…

Я задумалась. Похоже, мой «вредный Фред» предсказывал мне удачу. И я поймаю свою «рыбку»?

Я уже почти подошла к двери, но вдруг отчего-то вспомнился Игорь. Теплой волной в сердце прошли воспоминания о моем новом друге. Назвать его возлюбленным я боялась — с чего я взяла, что он мог мной увлечься?

Мне страшно захотелось услышать его голос перед своим опасным приключением.

Найдя в кармане листочек из блокнота, на котором он — своей рукой! — написал свой номер телефона, я набрала его, предвкушая, как услышу чудесный, глубокий голос.

Гудки, гудки, гудки…

Увы, вздохнула я, вешая трубку. Игоря не было дома.

Как жаль!

Почему-то я почувствовала себя одинокой, заброшенной и беззащитной. Иду невесть куда и неизвестно что пытаюсь там найти. А если учесть, что все это моя самодеятельность и в мои планы посещения «блудилища» я не удосужилась посвятить ни Ларчика, ни Пенса — ни-ко-го! — мне остается надеяться только на себя.

Стоило мне выйти за дверь, я услышала, как зазвонил телефон.

— Конечно, можно и вернуться, — пробормотала я, остановившись. — Но возвращаться-то не к добру…

Убедив себя в том, что вообще могли ошибиться номером, а я вернусь как последняя идиотка и в результате все мое предприятие провалится, я решила, что возвращаться не стоит.

И предоставила несчастному телефону оглашать своими истеричными призывами пустую квартиру и дальше.

* * *

Прождав еще какое-то время, Лариков пожал плечами и повесил трубку.

Саши дома не оказалось, а жаль. То, что он сейчас узнал, все меняло. Но…

В принципе, он сможет выяснить ситуацию и завтра. Отправит ее в больницу — именно там, как ему казалось, должно проясниться все окончательно.

Хотя сегодня старшая медсестра и пыталась уверить его в том, что никто из обслуживающего персонала больницы не мог совершить убийство и ночью дежурила сестра из тарасовского филиала Марфо-Мариинской обители, а это, по словам старшей, «девушка верующая, и даже помыслить о таком кощунстве грешно», Лариков тем не менее записал имя и фамилию дежурной сестры.

Сейчас было уже поздно, но завтра…

Он расслабился и позволил себе чашечку кофе.

В это время зазвонил телефон.

Он поднял трубку и услышал глухой голос:

— Вас просили прекратить расследование?

— Кто это? — спросил Лариков, затаив дыхание.

— Неважно, — ответил ему неведомый абонент, — я, кажется, задал вопрос и не получил ответа.

— Я не хочу обсуждать свою работу с человеком, который не потрудился мне представиться, — сообщил Лариков и уже собирался повесить трубку, но успел услышать недвусмысленное предупреждение:

— Будете продолжать — пеняйте на себя…

«Теперь уж точно будем, — усмехнулся Лариков. — Теперь становится еще интереснее…»