Гвардия не горит!

Так что новый, 1943 год Илья встретил в госпитале. Беспокоился за слух, но к концу второй недели он восстановился. А потом чередой пошли события. Приказом НКО № 24 от 10 января за подписью И. В. Сталина вводились погоны для личного состава РККА. Введение их планировалось ещё в 1941 году, но с началом войны было не до нововведений. После победы наших войск под Сталинградом Политбюро 23 октября 1942 года утвердило переход на погоны. По приказу сделать это было положено с 1 по 15 февраля. Но промышленность в массовом производстве освоить погоны, новые петлицы, звёздочки и знаки родов войск не успела, и ещё долго военнослужащие носили знаки различия кто на петлицах, а кто на погонах. С введением погон командиров стали именовать офицерами, по примеру царской армии. Кроме того, отменялось обращение по должности, как было до 1943 года. Например, комбриг, комбат, комэск.

А затем расформировали, в очередной раз, Брянский фронт. И в мирное время реформы зачастую болезненны, а уж в военное! Брянский фронт первого формирования был создан 16 августа 1941 года, расформирован 10 ноября 1941 года. Второе формирование фронта случилось 24 декабря 1941 года, а расформирован 12 марта 1943 года, воинские части переданы Орловскому фронту, но 28 марта, через две недели после расформирования, было создано третье формирование, которое было расформировано 10 октября 1943 года. Командовал Брянским фронтом второго и третьего формирований генерал-лейтенант М. А. Рейтер.

Илья, как и многие военнослужащие, был в недоумении. Передача армий и дивизий одному фронту, потом другому, кроме неразберихи, особенно в штабах, ничего не вызывала.

А вот звание гвардейских воинским частям с 1943 года стали присваивать чаще, потому как воевать научились, стали одерживать победы. Солдаты и офицеры таких полков носили нагрудный знак «Гвардия». Знак пользовался уважением, поскольку давался за реальные заслуги. Только полки реактивной артиллерии изначально были гвардейскими.

Илья пару месяцев в разведку не ходил: после контузии острота слуха снизилась и восстанавливалась медленно. А глухим в разведке делать нечего, ночью человек значительную долю информации получает через слух, днём – через зрение. Да и по должности он старшина роты, своих обязанностей полно. Старшина – это не только звание, есть ещё такая должность, вроде завхоза на гражданке. Тем более у разведчиков наступили трудные дни. Весна, распутица, стоит проползти сто метров – и обмундирование насквозь сырое. И как в таком задание выполнять? Дело не только в дискомфорте, снежная каша и грязь создавали ненужные, опасные звуки – хлюпанье, чавканье, которые демаскировали. И пехотинцам проблемы весной. Окопы и траншеи в низинах заливало ледяной водой. Позиции оставить нельзя, но и находиться там долго опасно из-за серьёзных простуд. Немцы в сорок первом – первой половине сорок третьего, пока сильны были, свои позиции на высотах оборудовали. С них видно лучше и не заливает окопы. После Курской дуги уже наши стали диктовать условия на поле боя, поскольку немцы потери понесли невосполнимые, от которых не оправились – как людские, так и по технике.

Илья перед другими сослуживцами преимущество имел, о котором другие не подозревали. Он знал грядущие события, не до деталей, конечно, в общих чертах – когда и какое сражение будет, кто победит и какие последуют итоги. А поделиться ни с кем не мог: сочли бы свихнувшимся после контузии и списали из армии. Или хуже того, посчитали бы уклонистом, желающим избежать службы. Были такие, кто придурков из себя корчил, или самострелы. Выводили на чистую воду таких быстро. Самострел характерные следы оставляет – частицы несгоревшего пороха на одежде или коже. А если пуля застряла в мягких тканях, при операции хирург её извлекал, и всё сразу было понятно, ибо немецкие и советские пули отличались и по калибру, и по очертаниям. Особые отделы, а с 1943 года и СМЕРШ с самострелами справились быстро – расстреливали прилюдно, при построении подразделений.

Чем ближе июль, тем активнее начала действовать немецкая разведка. Наш Генштаб о предстоящем наступлении немцев, их конкретных планах уже знал через сведения зафронтовой разведки. Были у нас в Германии, в Берлине, как и в других странах, разведчики, внедрённые ещё до войны, в штабы вермахта, министерства. Так что «Красная капелла» – не слухи.

К маю подсохло, каждую ночь почти обе противные стороны засылали разведчиков. Потом Илье рассказывали, что в дальних тылах появились эсэсовские дивизии, как танковые, так и пехотные. И с каждой неделей войск у противника становилось всё больше.