Гвардия не горит!

Утром пехотные траншеи обстреляли из миномётов, как определил Илья, калибр не меньше ста двадцати. Били не прицельно, скорее всего, прощупывали. Отзовётся русский пулемётчик или пушка выстрелит, немцы засекут. У них для этих целей в передовых траншеях есть артиллерийский разведчик, а ещё авиационный наводчик, оба с рациями, предмет зависти наших командиров. Рации – это мобильность, быстрота. А телефонный провод перебило осколком – и всё, связи нет.

Утром Илья местность за траншеями пехоты не узнал. Далеко впереди появились проволочные заграждения, виднелись брустверы со свежей землёй. Немцы заняли позиции, наверняка сегодня ночью разведку пустят. Удвоить бы часовых. Илья колебался – стоит ли идти к командиру пехотного взвода? Да кто он такой? Старшина, шофёр артиллерийского дивизиона. Младший лейтенант может послать куда подальше, и будет прав. Откуда командиру взвода знать тактику немцев, когда он пороху не нюхал? У таких обычно самомнение на высоте, да ещё и в училище вбили, что Красная армия всех сильней. Если так, почему отступаем?

Командир батареи приказал шоферам ехать на базу боепитания за снарядами. Вместе с Ильёй поехали ещё две машины. А на складе шофера и кладовщики столпились у столба, где репродуктор висел, слушают сводку Совинформбюро. Пока подошли, Левитан закончил, Илья спросил:

– Что передавали?

– Под Харьковом немцы наступают, наши ведут тяжёлые оборонительные бои.

Видимо, положение скверное. Получили по документам со склада ящики, выехали в обратный путь. Илья периодически в окно двери высовывался, за небом смотрел. Беспечных и неосторожных немцы быстро выбивали. Смотреть не только на дорогу надо, но и вверх. Неожиданно справа, параллельно дороге, – фонтанчики пушечных разрывов. Илья сразу по тормозам, двигатель заглушил и из кабины бросился. В этот момент его накрыл рёв мотора. Сзади догнал и низко пролетел «мессер». Следом второй. Машина – цель крупная, да ещё снаряды в ней. Илья отбежал подальше, в воронку упал, вверх смотрит. А «мессеры» развернулись и с пике из пулемётов по маленькой колонне ударили. Длинные следы от трассирующих пуль от самолётов к машинам потянулись. Потом частый железный стук. Самолёты пронеслись и скрылись. На этот раз повезло. Самолёты сзади налетели, за работой моторов их неслышно было, да из кабины задний сектор не просматривается. Никого из шоферов не убило, машины не сгорели и не взорвались – уже удача. Правда, изрешечены сильно. Поменяли дружно пробитые пулями колёса на одной из машин, на другой заменили пробитую трубку системы охлаждения, долили в радиатор воды. Кабины в дырках – на задней стенке, на лобовом стекле. Всё отремонтировать можно. Тронулись к позициям дивизиона. Илья укрыл грузовик в ложбине, бойцы из кузова носили ящики к орудиям. Можно было бы и подъехать, но тогда грузовик представлял бы собой отличную мишень для немецких артиллеристов, да и капониры пушек были бы обнаружены.

У немцев распорядок соблюдался. В восемь утра завтрак, потом уже методичный обстрел – из пулемётов и миномётов переднего края. В глубине пушки есть, но они молчат. Артиллерийские разведчики ещё цели не выявили.

Шофера снова в тыл, на этот раз за провизией для кухни. Одного хлеба дивизион за день съедал грузовик. Доставляли его из полевой хлебопекарни, работавшей день и ночь, поскольку снабжались все воинские части в округе. Пекли только ржаной хлеб, пшеничный получали только лётчики и высший комсостав. Илья как раз хлебом загрузился. Тёплый ещё, в мешках, пахнет восхитительно, аж слюни текут. Ехал одиночной машиной, на пассажирском сиденье начпрод дивизиона с бумагами восседает. Ещё не подъехали до передовой пару километров, как пушечную пальбу услышали. Начпрод сразу насторожился.

– А ну стой!

Илья остановил грузовик. Начпрод дверцу открыл, встал на подножке. Илья тоже выбрался из кабины. Громыхало сильно, потом поблизости упал и взорвался шальной снаряд.

– Давай в укрытие, старшина, – приказал начпрод.

Он капитан, ему подчиняться надо. Илья грузовик под деревья загнал. Защита слабая, листьев ещё нет, и весь чахлый лес проглядывается хорошо. С самолёта укрытие как на ладони, но и «рамы» не видно.

Начпрод уселся на подножке кабины, закурил папиросу. На войне у каждого своя работа. Расчёты огонь ведут, а дело начпрода – накормить личный состав. Капитан явно хотел переждать стрельбу. А она не стихала, по ощущениям Ильи, звуки даже ближе стали, звучали громче. Каждый фронтовик по звуку разрыва уже сказать может, из чего стреляли. Вот и Илья определил. Сначала миномёты били, потом 105-мм пушки – гаубицы немецкие. А теперь, похоже, танковые пушки, у них звук выстрела другой. По всему выходит, после короткой артподготовки немцы в атаку пошли, двинули танки. Про танки и атаку Илья начпроду сказал.

– Как – танки? – вскочил капитан. – А хлеб куда?

– Если парни отобьют атаку, пригодится хлебушек – съедят. А прорвутся танки… – Илья рукой махнул. Танков и окружения в войсках боялись. Вот и начпрод обеспокоился.

– Ты бы машину развернул на всякий случай.