Гвардия не горит!

Прибыв на место, стали разворачиваться. Оборону занимал пехотный полк, противотанковые пушки ставили на танкоопасных направлениях. Получилось более чем скромно. Илья, имевший за плечами знания военного училища и боевой опыт боёв с немцами, сразу понял. Если немцы бросят на прорыв десятка два-три танков, позиции не удержать. Немцы силы не распыляли, концентрировали на узком участке, после артподготовки или авианалёта выдвигали бронированный кулак, проламывали на участке оборону Красной армии, прорыв расширяли пехота и самоходки, танки рвались вперёд. Опасаясь окружения, наши начинали отходить. Подобный сценарий повторялся десятки и сотни раз. Справиться с ним можно было бы, значительно насытив войска пушками. В сорок втором не получилось. После потерь бывших территорий, после эвакуации сотен и тысяч заводов производство не восстановили, а Красная армия требовала патронов, пушек, танков, бензина, продовольствия. На случай войны создаются базы, где хранится мобилизационный резерв. Но рассчитывается он, исходя из военной доктрины. Товарищ Сталин сказал – воевать будем на чужой территории и малой кровью. Недоучки типа Будённого и Ворошилова клич подхватили. Запасов создали мало, склады придвинули к границам. В итоге резервы большей частью попали в виде трофеев немцам. Некоторые действия объяснить вообще невозможно. На линии «старой границы» создали укрепрайоны, соединив в линию Сталина. После подписания пакта Молотова – Риббентропа границы сдвинулись западнее, где на сто, а где и на триста километров. Вооружение: пушки, пулемёты, боезапас – из укрепрайонов сняли, а новую границу обустроить не успели.

За ошибки и заблуждения командования расплачивались своими жизнями бойцы. Сорок второй год выдался самым тяжёлым, когда и верили в грядущую победу, и всерьёз опасались поражения. Немцы к осени дошли до Волги, а на юге – до Кавказа.

Нехватка вооружения, боеприпасов усугублялась армейской структурой. Любая армия мира предполагает единоначалие. В Красной армии за командирами приглядывали представители компартии в виде политруков и комиссаров. Они военного образования не имели, но могли отменить любой приказ командира, руководствуясь «классовым чутьём». Один из ярких примеров – Лев Мехлис, с подачи которого был расстрелян не один толковый командир. Всё же ошибку осознали, ввели единоначалие, а политруки стали называться заместителями командира по политической части, замполитами.

Пушки расположили сразу за траншеями пехоты, замаскировали, причём топорно, ветками, на которых едва-едва стали проклёвываться из почек листочки. Немцы маскировали свою технику маскировочными сетями, причём разной окраски: осенью – жёлтой, летом – зелёной. В РККА маскировочные сети были, но в исчезающе малых количествах, а зря. Цена копеечная, а позволяют сберечь остро необходимую боевую технику.

В первые два года войны немцы однозначно лучше были оснащены, каждая мелочь продумана. Наши бойцы завидовали, но молча, иначе сразу припишут «неверие в отечественное оружие». Что злило и раздражало лично Илью, так это насыщенность немецких войск техникой и снабжение боеприпасами. По ночам часовые из траншей пускали осветительные ракеты на нейтралку и постреливали из пулемётов. А наши комбаты внушали командирам орудий:

– Один снаряд в день, лимит!

Машину Илья загнал в небольшую лощину, срезал ножом вечнозелёные ветки елей. Для маскировки лучше нет. Срезанные ветки долго не желтеют, в отличие от лиственных, не демаскируют. Посмотрел со стороны – неплохо. Прошёл к пушке. Бойцы уже капонир успели отрыть, командир орудия прикидывал ориентиры. Вещь при стрельбе необходимая. К примеру, вражеский танк вышел к двум ёлочкам, а командир уже знает, что дистанция до них – триста пятьдесят метров, команду наводчику даёт. В горячке боя кто сможет определить дистанцию точно? Такие же стрелковые карточки заводили пулемётчики, снайперы. Илья в пехотную траншею прошёл, а там солдатики молодые, необстрелянные. Спросил командира взвода, младшего лейтенанта:

– Товарищ командир! А что за части немцев перед нами?

– Да кто его знает? Вчера прибыли, только окопы успели отрыть. А есть ли немцы перед нами, не знаю.

Вот тебе на! Если вчера прибыли, почему ночью разведку не выслали? Противника надо знать, чтобы ловчее бить. Спать отправился в машину, на земле спать ещё прохладно, не прогрелась. Бойцы-пехотинцы уже пару землянок вырыли, перекрыли в два наката брёвнами. Илья по опыту знал – мал накат, даже мина пробьёт. Слоёв семь-восемь делать надо, тогда надёжно, если гаубичный снаряд не угодит. Илья устроился в кузове, под брезентом. В кабине на сиденье мягче, но кабина маленькая, сидеть можно вдвоём, а лежать – с сильно согнутыми ногами, затекают. Ночью на немецкой стороне слышны были звуки моторов, лязг гусениц. Далеко, с километр, ночью звуки далеко слышны, но оптимизма это не внушало.