Гвардии юнга

Однако гитлеровцы не хотели мириться с потерей важного для их обороны плацдарма. С утра они пошли в контратаку.

Десантники отбили ее. Но гитлеровцы лезли на наши позиции не переставая. Двенадцать атак следовали одна за другой. Двенадцать атак не принесли врагу успеха. Против горстки советских бойцов уже действовали минометы, самоходные орудия. Туго приходилось десантникам.

В это время и вышел из-за поворота реки «92-й». Шквал огня обрушился на воду. Справа и слева от катера вырастали прозрачные столбы, с треском лопались огромные пузыри. Вода в реке закипела от пуль, снарядов, мин.

«92-й» шел полным ходом, поливая из пулеметов гитлеровцев. Алька, яростно сжав ручки своего пулемета, старательно, как его учили, сажал на мушку неровные ряды наступавших врагов и давил на гашетку.

— За Куликова, — шептал он. — За Родину! За Ленинград! Вот вам за все, гады!

Бил Алька метко. Он не знал, сколько времени прошло: минута или десять. Но вот ряды гитлеровцев сломались, покатились назад. Атака захлебнулась.

Алька перевел дух, разжал уставшие руки.

Неожиданно под самым бортом раздался взрыв. Катер сильно кинуло в сторону. Алька едва удержался на ногах. Он обернулся и увидел, что командир лежит на палубе. А у штурвала стоит отец. Из-за грохота не слышно было, что он крикнул, но Алька понял по движению губ:

— Давай, сынок, давай!

И в это время новый взрыв — прямое попадание в катер. Отец упал. Алька бросился к нему, рванул бушлат на его груди, припал ухом — и ничего не услышал…

Гитлеровцы снова пошли в атаку.

Не управляемый никем катер, накренившись на правый борт, описывал круги по реке, а Олег стоял у своего пулемета и, приноравливаясь к крутым петлям катера, все бил и бил по врагу.

Бил, сколько себя помнил.

Он не расстался с пулеметом и после смерти.

Упал возле него. А пальцы будто все еще сжимали теплые рукоятки пулемета.