Гвардеец

Анна Иоанновна была не такой. Разорвав кондиции верховников, она действительно стала самодержицей. Слово ее не расходилось с делом. Императрица любила власть, и, что самое главное, умела ей распорядиться. За каких-то десять лет она добилась того, что получалось далеко не у всех монархов: укоротила замашки шляхетства, вольные нравы которого могли привести примерно к такому же разносу страны, как в случае с Польшей, которая надолго исчезла с политической карты Европы.

Не всем был по нраву жесткий (отнюдь не жестокий) нрав царицы, но люди, умевшие ставить интересы страны выше собственных, видели в ее правлении благо для разоренной России. Конечно, находились и «несознательные». С ними обращались просто — арест, Тайная канцелярия, а там как повезет. Большинство, кстати, отпускали, не причинив особого вреда; дело заканчивалось штрафом, наставлением на путь истинный от духовных лиц или непродолжительным сидением под домашним арестом.

Пушкин, серьезно занимавшийся исследованием этого исторического периода, очень удивлялся тому, сколько собак умудрились навесить потомки-«либералы» на Анну Иоанновну и ее фаворита Бирона. Что поделать, воцарившимся незаконным путем монаршим особам и их приспешникам приходилось оправдывать свои поступки хотя бы таким способом.

Мне было легче осознать несправедливость вынесенных историками приговоров, ибо я поневоле втягивался в эпицентр бурлящих событий.

Бирон познакомил меня с Анисимовым, это оказался приятный в общении офицер, начитанный и многознающий. Он служил в Артиллерийском дворе и, если я правильно понял, заведовал там одной из лабораторий. Правда, о своих обязанностях, Василий Геннадьевич распространяться не любил, очевидно, служба приучила его держать язык за зубами. Нам как раз такой спец и был нужен. Умный и не шибко болтливый.

Я рассказал ему о своей идее, объяснил каких результатов надо добиться.

— Возьметесь?

— Задачка сложная, — взгляд офицера стал задумчивым, потом прояснился, — но интересная. Понадобятся две вещи, — Анисимов замолчал и выжидающе посмотрел на Бирона.

— Какие? — нетерпеливо спросил подполковник.

— Свободное время и деньги.

— Вы не будете стеснены ни в том, ни в другом. Голубчик, если вы придумаете такую пулю, что неприятеля за шесть сотен шагов наповал убьет, я лично бухнусь в ноги императрицы, чтобы вам дали генерала.

— А если не получится?

Бирон выдержал паузу и коротко предупредил:

— Сгною.

Я понял, что он не шутит. И кнут, и пряник капитану предлагались серьезные.

На губах Анисимова появилась усмешка.

— Будет сделано, господин подполковник.

Густав Бирон договорился, чтобы капитана до осени прикомандировали в Измайловский полк, и Анисимов мог полностью посвятить себя разработке новой пули. В помощь ему придали полковых артиллеристов. Не знаю, что они творили, но как-то раз чуть не раскатали специально выделенное подворье по бревнам. Сначала что-то громыхнуло, потом дом окутался дымом, из дверей выскочили чихая и кашляя похожие на трубочистов солдаты. Анисимов вышел последним. На чумазом лице расплылась загадочная улыбка. Возможно, такая была у Ньютона, когда тому на голову упало яблоко или у Менделеева, после знаменитого сна.

— Пороху перебрал, — сказал он и скрылся внутри.

Сдается мне, что капитан оказался натурой увлекающейся, и смело ставил рискованные эксперименты, не заботясь о последствиях.

— Надо построить для его экзерциссов другой дом и как можно дальше от цейхгауза, — подумав, произнес Бирон.

«Презентация» у государыни состоялась в положенный срок. Анна Иоанновна пожелала видеть нас в Зимнем доме. Я думал, что кроме нее будет кто-то из генералов или из Кабинета министров, но императрица была в обществе только обер-камергера и Ушакова. Опять расхождение с исторически сложившимся образом недалекой особы, не вмешивавшейся в государственное управление и перепоручившей это неблагодарное занятие группе близких сановников. Анна Иоанновна предпочитала держать руку на пульсе, ее волновало многое. Будучи полковником всех гвардейских полков, она порой лично являлась в полковые дворы с инспекцией. Кроме того, императрица умела слушать советы, не случайно при ней было начато столько полезных для государства дел. Жаль, что свыше Анне Иоанновне отпустили столь короткий срок жизни и царства.

Нас доставили во дворец скрытно, чему немало способствовало то, что в тот день на страже стояли измайловцы. Иностранные послы и прочие любители вынюхивать, что новенького творится в Московии, остались в полном неведении. Мы прошли сквозь галерею запутанных ходов и оказались в Тронной зале. Как часто я стоял там на карауле, будучи рядовым гренадером, и как необычно находиться в центре событий, сжимая вспотевшей рукой эфес шпаги.