Гусариум

Бумага самопроизвольно вспыхнула у меня в руках. Одно хорошо — имя сотрудника запомнил. Я тут же отшвырнул ее и попытался потушить огонь. Мог бы сразу сообразить, что инструкции, напечатанные на бумаге, уничтожаются через час после того, как был вскрыт конверт. За двести лет лучшего не придумано. Еще сто пятьдесят лет назад было доказано, что информацию, стертую с цифрового носителя можно восстановить даже если пройдет сто лет, а вот восстановить письмо из пепла…

— Итак, — проговорил я вслух, — что мы имеем? Ну, во-первых, секретного агента в правительстве губернатора города. Во-вторых, аэростат, способный нести на своем борту пушки, и, в-третьих…

Впрочем, эти преимущества сейчас сводились на нет. Мне еще нужно до этого самого агента добраться. А для начала определить точку, где меня выкинуло. Всё тот же мини-компьютер и вот результат.

— М-да… Идти и идти. Нужно бы лошадку какую-нибудь найти.

С горем пополам я добрался до Кремля. Отыскал секретного агента довольно быстро. Повезло, Аким Феодосьевич Алкевич занимал при генерал-губернаторе графе Ростопчине довольно высокое место. Руководство 31-го отдела сделало всё, чтобы в крупных городах этого времени, а именно в Санкт-Петербурге, Москве и Киеве были надежные люди. Я сначала, при виде Акима Феодосьевича, подумал, что он завербованный из местных, но во время разговора понял, что ошибаюсь.

— Эко вас нарядили в конторе, — Алкевич с недоумением разглядывал меня. — Погорячились. Лучше бы из вас гусара сделали, а так… Впрочем, лошадь я для вас достану и бумагу, позволяющую приехать в село Воронцово, сделаю. Иначе чего доброго вас за лазутчика примут.

Аким Феодосьевич оказался человеком добродушным. Напоил меня чаем с пряниками. Пока трапезничали, расспрашивал, что дома делается. Потом вдруг заявил:

— Не верю я этому немцу.

Я удивленно взглянул на него.

— На шарлатана похож. В этих условиях, — Алкевич вздохнул, — нормальный воздушный шар, да еще способный нести на своем борту артиллерию, создать невозможно.

— А может, он из нашего времени? — спросил я, припоминая, что частенько авантюристы пытались вмешаться в ход времени. Вот кого-кого, а их проконтролировать сложно. Одно дело налаженная агентурная сеть в прошлом, и совершенно иное одинокие авантюристы.

— Да нет. Из этой эпохи он. Видел я его и даже по делам служебным разговаривал. Он только деньги, семьдесят тысяч рублей, запросил.

Я понимающе посмотрел на Акима Феодосьевича и вдруг воскликнул:

— Слушайте, Аким Феодосьевич, а какое сегодня число?

— Вам по нынешнему времени исчисления или по григорианскому?

— По григорианскому.

Алкевич назвал. До Бородинского сражения оставалось совсем ничего.

— А успею? — поинтересовался я.

— Если сохранить аэростат, — проговорил Аким Феодосьевич, — то не знаю, а если уничтожить, чтобы он в руки французов не попал, то вполне.

После задушевной беседы и ночи, проведенной в доме секретного агента, с бумагой с подписью самого Ростопчина (откуда Алкевичу удалось ее достать) я выехал в карете к селу Воронцову.

Бумагу долго рассматривали. Потом начали задавать вопросы. Я честно отвечал, благо накануне был проинструктирован Акимом Феодосьевичем. Затем побеседовал с немцем. А что я, собственно, хотел?

Франц Леппих действительно оказался немцем. Долго меня разглядывал, а потом прямо в лоб спросил:

— А зачем мне нужен обер-офицер Литовского полка?

— Есть опасения, что аэростат могут захватить или, на худой конец, уничтожить французы.

Немец подивился на столь дивные слова, что прозвучали из уст дворянина, как было указано в бумагах, и произнес:

— Хорошо. Делайте, что хотите, но только в мою работу не лезьте. Знаю я вас, русских.

У меня промелькнула мыслишка, что Аким Феодосьевич мог и ошибаться. Человек, что сейчас расхаживал передо мной, куря трубку, вполне мог быть попаданцем. Только не из моей эпохи. Попытаться его остановить? А смысл? Дело-то мы делаем с ним общее.

— Я хотел бы сам убедиться, господин Леппих, — сказал я, выделяя каждое слово, — в том, что воздушное судно, кое вы обещали построить государю-императору, существует.

— Что ж, это возможно, — кивнул немец. — Только у меня одно условие, граф.

Я покосился на него.

— Оставьте здесь оружие и трубку.

— Я не курю, господин Леппих.

* * *

— Один? — удивленно спросил я.

— Пока один, — вздохнул немец.

— А как же обещание Его Величеству?

Леппих опустил глаза. Видимо, что-то складывалось не так, как он рассчитывал. Я вспомнил письмо, что прочитал накануне. Александр I писал, что немец обещал пятьдесят таких вот аэростатов, причем оснащенных по полной программе, а именно: небольшими пушками, которые должны были обслуживать не менее сорока человек.

— Не выходит у меня пятьдесят шаров, — помрачнел он. — Один бы создать.

— А что, были сложности?

— Были, — признался немец. — Месяц назад в окрестностях был замечен французский отряд. Пришлось резко сворачивать. Хорошо, что все не успели разобрать. Думали, Наполеон прорывается. Повезло. Уничтожили неприятеля малой кровью могучим ударом.