Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

В веселом, дерзком и умном романе Рабле, ставшем подлинной энциклопедией французской жизни XVI в., соединившем в себе народные традиции с блестящей гуманистической культурой и ученостью, Рабле высказывает свой взгляд на мир, общество, человека, на воспитание, облекая свои идеи в художественную форму шаржа, гротеска, буффонады. В нескольких главах I и II книг он рисует в гротескной форме схоластическое воспитание и, показывая его нелепость, предлагает новый способ образования и воспитания. В соответствии с новыми принципами знание – и притом важное для жизни, а не схоластическое – приобретается не только из книг, но и путем наблюдения, непосредственного знакомства с изучаемыми вещами – в труде, игре, на прогулке, за обедом, даже на пиру; в образовании широко представлены естественные науки и математические, языки; большое внимание уделяется физическому воспитанию и художественному (занятия музыкой, живописью, скульптурой). Прекрасное и исполненное серьезности письмо Гаргантюа сыну является манифестом гуманистического воспитания с призывом совершенствоваться в науках и добродетелях, с верой в прогресс знания, с гордостью за свою эпоху, возродившую знание языков, изобретшую книгопечатание, имеющую «образованнейших наставников и обширнейшие книгохранилища».

Н. В. Ревякина

Гаргантюа и Пантагрюэль

Книга I

Глава XXIII

О методе, применявшейся Понократом, благодаря которой у Гаргантюа не пропадало зря ни одного часа

Увидев, какой неправильный образ жизни ведет Гаргантюа[422], Понократ решил обучить его наукам иначе, однако же на первых порах не нарушил заведенного порядка, ибо он полагал, что без сильного потрясения природа не терпит внезапных перемен. Чтобы у него лучше пошло дело, Понократ обратился к одному сведущему врачу того времени, магистру Теодору, с просьбой, не может ли он наставить Гаргантюа на путь истинный; магистр по всем правилам медицины дал Гаргантюа антикирской чемерицы[423] и с помощью этого снадобья излечил его больной мозг и очистил от всякой скверны. Тем же самым способом Понократ заставил Гаргантюа забыть все, чему его научили прежние воспитатели, – так же точно поступал Тимофей с теми из своих учеников, которые прежде брали уроки у других музыкантов[424].

Чтобы вернее достигнуть своей цели, Понократ ввел Гаргантюа в общество местных ученых, соревнование с коими должно было поднять его дух и усилить в нем желание заниматься по-иному и отличиться.

Затем он составил план занятий таким образом, что Гаргантюа не терял зря ни часу: все его время уходило на приобретение полезных знаний.

Итак, вставал Гаргантюа около четырех часов утра. В то время как его растирали, он должен был прослушать несколько страниц из Священного Писания, которое ему читали громко и внятно, с особым выражением, для каковой цели был нанят юный паж по имени Анагност[425], родом из Баше. Содержание читаемых отрывков часто оказывало на Гаргантюа такое действие, что он проникался особым благоговением и любовью к богу, славил его и молился ему, ибо Священное Писание открывало перед ним его величие и мудрость неизреченную.

Затем Гаргантюа отправлялся в одно место, дабы извергнуть из себя экскременты. Там наставник повторял с ним прочитанное и разъяснял все, что было ему непонятно и трудно.

На возвратном пути они наблюдали, в каком состоянии находится небесная сфера, такая ли она, как была вчера вечером, и определяли, под каким знаком зодиака восходит сегодня солнце и под каким луна.

После этого Гаргантюа одевали, причесывали, завивали, наряжали, опрыскивали духами и в течение всего этого времени повторяли с ним заданные накануне уроки. Он отвечал их наизусть и тут же старался применить к каким-либо случаям из жизни; продолжалось это часа два-три и обыкновенно кончалось к тому времени, когда он был совсем одет.

Затем три часа он слушал чтение.

После этого выходили на воздух и, по дороге обсуждая содержание прочитанного, отправлялись ради гимнастических упражнений в Брак или же шли в луга и там играли в мяч, в лапту, в пиль тригон, столь же искусно развивая телесные силы, как только что развивали силы духовные.

В играх этих не было ничего принудительного: они бросали партию, когда хотели, и обыкновенно прекращали игру чуть только, бывало, вспотеют или же утомятся. Сухо-насухо обтерев все тело, они меняли сорочки и гуляющей походкой шли узнать, не готов ли обед. В ожидании обеда они внятно и с выражением читали наизусть изречения, запомнившиеся им из сегодняшнего урока.

Наконец появлялся и господин Аппетит, и все во благовремении садились за стол.