Гумайюн-намэ. Басни и притчи востока

Все трое приспешников услужливо побежали исполнять приказ своего повелителя и искать добычи; но напрасно обшарили они весь лес, — им не попалось ни одного сколько-нибудь подходящего зверя.

Тогда для достижения своих целей они решились прибегнуть к хитрости, составили между собою совет и сказали:

— Какой нам толк из того, что этот верблюд живет у нас в лесу? Ни царю нашему он не доставляет никакой пользы своим присутствием, ни мы не можем никак сойтись с этою противною тварью. Посоветуем-ка лучше льву убить его; это обеспечит нашего милостивого повелителя на несколько дней пищей, да и нам перепадет кое-что.

— Нет, братцы, — заметил шакал, — придется нам отказаться от такой мечты. Надо выбросить из головы подобную неосуществимую мысль. Царь когда-то помиловал верблюда и дал торжественное обещание, что тот совершенно беспечально будет жить у него на службе. Поэтому всякий, кто вздумал бы посоветовать ему теперь поступить несправедливо и нарушить данное слово, был бы обвинен в измене. А ведь на изменнике — вы знаете — лежит проклятие и Бога, и людей.

— Ну, тут можно помочь делу хитростью, — возразил ворон. — Подождите меня здесь; я немного пройдусь и, может быть, придумаю, как разрешить эту трудную задачу. Надеюсь скоро вернуться к вам с доброю вестью.

С этими словами ворон ушел. Он отправился прямо ко льву и там стал смиренно ждать, чтобы тот заговорил с ним.

Лев скоро спросил его, не заприметил ли он какого-нибудь зверя и не принес ли ему благоприятного сведения о возможной добыче.

— Всемилостивейший царь, — ответил с лицемерным вдохом ворон, — у нас от голода так помутилось в глазах и так ослабели силы, что мы едва в состоянии даже двигаться. Но в моей глупой голове возник один план, и если ты удостоишь его своего одобрения, то мы легко можем выпутаться из беды и надолго запастись обильной пищей.

— Говори, но только короче и яснее, — сказал лев. — Если твой план осуществим, то, может быть, я и дам на него мое соизволение.

— То, что я придумал, — отвечал со смиренным видом ворон, — ты, конечно, уже давно сам предусмотрел своим ясным умом. В самом деле, ну какую пользу приносит нам совместная жизнь с этим верблюдом? Вот прекрасная добыча, которая к тому же сама придет сюда к тебе и добровольно кинется в западню.

Когда лев услыхал такие речи, то у него в глазах сверкнул гнев и он, едва сдерживая свою ярость, промолвил:

— Да будет проклят тот, кто покушается на жизнь своего товарища и хочет вовлечь своего царя в преступление. Сохрани Боже, чтобы я совершил подобную несправедливость! Нет в целом мире такой веры, которая дозволяла бы нарушать данное слово.

— О царь! — возразил ворон самым почтительным тоном, — все, что ты сейчас сказал, — сущая правда. Но ведь не следует забывать и того, что говорят наши мудрецы: «Должно смело жертвовать одним членом для спасения всего тела, одним человеком ради целой семьи, войском — для избавления города от разгрома, городом — ради спасения царя, если тому угрожает опасность, потому что царь крайне необходим для государства и без него оно погибло бы». Поверь, я сумею так устроить дело, что на тебя, государь, не падет ни малейшего упрека в нарушении данного слова.

Выслушав это, лев поник головою и замолчал. Ворон же вернулся к товарищам и передал им свой разговор со львом.

— Сначала, когда я высказал царю свою мысль, — рассказывал он, — тот очень рассердился. Но затем мне удалось уговорить его и заручиться его согласием. Только надо так устроить дело, чтобы с внешней стороны все было безупречно. Пойдемте же к верблюду и со слезами на глазах опишем ему скорбь и печаль царя. Объясним ему, что ведь всем нашим благосостоянием мы обязаны исключительно милости льва, и раз с ним приключилась такая беда, то мы навсегда обесславили бы себя как самые неблагодарные существа, если бы не выказали немедленной готовности пожертвовать для него своею жизнью. Уж, мол, простое приличие требует, чтобы мы все вместе отправились к нашему повелителю, принесли ему благодарность за его благодеяния и милости и объявили, что каждый из нас с радостью готов ныне принести себя в жертву ради его священной особы. Затем мы поочередно станем умолять льва насытиться нашим мясом. Но тут мы постараемся предохранить друг друга от всякой опасности, а устроить так, чтобы жребий пал на верблюда.

Тогда они втроем отыскали верблюда и так искусно сумели уговорить его, что у того даже не возникло ни малейшего подозрения. Затем все они торжественно отправились ко льву. Там, после того как каждый из них сказал царю почтительнейшее приветствие, заговорил сперва хитрый ворон.

— Всемилостивейший государь, — сказал он. — Так как моя привольная жизнь всецело зависит от твоего здоровья и твоих милостей, а теперь как раз нас постигла горькая нужда, то, чтоб помочь беде, я охотно принесу себя в жертву моему повелителю. И хотя моего маленького тельца не может хватить, чтоб вполне утолить твой голод, но я все-таки прошу, чтоб мне по крайней мере предоставлено было избавить моего любимого государя от крайностей нужды.