Губкин

Надо представить приезд его в Петроград весною 1918 года. Надо представить пролетку, медленно цокавшую по Невскому проспекту, и ее пассажира в толстом пальто и несносимых американских крагах, в которых ходил он еще по промыслам Солт-Лейк-Сити, где по давнему российскому, петровскому еще обычаю работал простым мастером, чтобы своими руками изведать иноземные премудрости в технике и организации дела. Краги эти будут еще долго служить ему, он будет обувать их, отправляясь на буровые Биби-Эйбата, Сабунчи, Нефте-Дага… Голова пассажира непокрыта, и свежий, тугой, щемящий ветерок теребит и приглаживает густую шевелюру круто поседевших волос. Глаза за круглыми очками в тонкой металлической оправе смотрят пытливо, тревожно. Пролетка переезжает Аничков мост…

Не известно даже, смог ли пассажир попасть к себе в квартиру? — она была заперта. Брал ли с собою в путешествие ключ? Дверь взломать, понятно, не решился. Возможно, переночевал где-нибудь в гостинице. Спозаранок пошел побродить по городу, неузнаваемо изменившемуся всего за один год.

Надо представить, как ехал потом — уже в поезде — этот пассажир в Москву, в которой редко и только проездом бывал с тех незабвенных времен, когда гостил здесь у Вахтерова и Тулупова, катался с ними в санках и искал дом графини Уваровой…

«В Петрограде меня ожидало распоряжение Высшего совета народного хозяйства выехать в Москву. В комнате № 434 II Дома Советов («Метрополь»), куда меня поселили, впоследствии образовался Советский геологический комитет в противовес старому Геолкому, не признававшему Советской власти (не забудьте, то было время саботажа старой интеллигенции).

Я с большой горячностью стал работать в новом Геолкоме. Сделал доклад в ВСНХ об американских нефтяных промыслах. Меня пригласили помочь организовать нефтяной главк. Я охотно согласился. Главконефть был организован декретом за подписью Владимира Ильича Ленина, я вошел в коллегию главка. Немного позже я стал работать и по сланцевой промышленности».

В последние свои двадцать лет жизни познал Иван Михайлович и вражду, перетолки, клевету; правда, должно быть, что «больше друзей, больше и врагов». Подумать только, злоязычники попрекали (за спиной чаще) тем, что поздно, дескать, он вступил в партию, через целых три года после возвращения! И сам он называл дату вступления (март 1921 года) с ноткой оправдания: «Я поздно вступил в партию. Это большая (хотя и объяснимая) ошибка, которую я стараюсь исправить усиленной работой». Жаль, что не пришло ему в голову напомнить недругам о самом первом документе, оформленном им при Советской власти. То был отчет о командировке в США (обнародован в бюллетене ВСНХ, 1918, № 2). Я считаю его своеобразным актом безусловного признания новой власти, не говоря уж о свидетельстве глубочайшей порядочности «подотчетного лица». Дело-то все в том, что отчета этого никто не требовал и требовать не был бы и вправе, и Губкин мог совершенно не тратить на него время! Ведь он был командирован другим правительством, которое уже не существовало, когда он вернулся, оно было свергнуто, и Губкин отчитался перед другим правительством!

Глава 32,

содержащая два документа, подписанных Владимиром Ильичей Лениным.

17 мая 1918 года.

ДЕКРЕТ ОБ УЧРЕЖДЕНИИ ГЛАВНОГО НЕФТЯНОГО КОМИТЕТА

«1. Для разработки и практического осуществления мероприятий по развитию и усовершенствованию нефтяного дела в пределах Российской Федеративной Советской Республики при Отделе топлива Высшего совета народного хозяйства Учреждается Главный нефтяной комитет.

2. Главный нефтяной комитет является единственным органом, ведающим всеми вопросами, связанными с добычей, переработкой, распределением и потреблением нефти и ее продуктов.

3. Главному нефтяному комитету подлежат:

а) контроль и регулирование всей нефтяной промышленности и торговли нефтяными продуктами;

б) разработка и практическое осуществление мероприятий, связанных с переходом частной нефтяной промышленности и торговли в собственность государства;

в) организация государственного нефтяного хозяйства…

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин)» [2].