Губернатор

Генерал поцеловал крест, не сводя глаз с девушки. «Иосиф Андреевич был прав, – хмуро подумал он. – Рано или поздно что-то нас разделит. Может, уйти из армии? Не сейчас, конечно же, после наступления. Я уже достаточно навоевался. Почему бы не провести остаток жизни в каком-нибудь спокойном местечке в деревне?»

Когда батюшка подсунул ему чашу с вином, он уже все решил. После окончания наступления он попрощается с армией. Если выживет.

Анна сделала глоток вина согласно обряду. Потом священник обвязал их руки белым платком и накрыл епитрахилью. Вот они и обвенчаны.

Толпа поздравляла их радостными криками и дождем из цветов. Одетые в парадные мундиры солдаты стреляли из ружей, после чего создали проход, каким молодожены прошли к карете. В этот раз карета была в их полном распоряжении, княгиня и Черский сели в другой экипаж. Самарин властным жестом притянул девушку к себе. Она стала его. Яркое майское солнце, танцующее на солдатских штыках, озолотило волосы Анны.

– Трогай! – крикнул он кучеру.

В воображении замаячили часы, отсчитывающие время до начала наступления, но в этот раз офицера не волновало зловещее видение. Его ждало много дней и ночей. С Анной.

Глава VII

Мелодичный звук дверного звонка возвестил о приходе очередного клиента. Рудницкий оторвал взгляд от бумаг – он просматривал счета за последнюю неделю – и жестом поторопил стоящего за стойкой бармена. С тех пор как он вернул свой отель, каждого новоприбывшего гостя угощали бесплатной выпивкой.

Два больших чемодана, которые нес ординарец полковника фон Троша, свидетельствовали о том, что офицер собирается задержаться в «Пристанище». В этот раз в качестве обычного гостя. Немецкое командование по неизвестным причинам отозвало положение, позволяющее принудительно квартировать солдат в домах, находящихся в частной собственности. И результат не заставил себя долго ждать – отель стал приносить доход. Правда, и желающих хватало: во время отсутствия алхимика по Варшаве прокатилась волна загадочных убийств, которые, справедливо или нет, приписывали Проклятым. А «Пристанище» предлагало не только гостеприимство, но и ощущение безопасности.

– Герр барон, я могу присесть? – спросил фон Трош.

Лишь через мгновение Рудницкий сообразил, что немец обращается к нему.

– Конечно, – позволил он, с удовлетворением наблюдая, как коридорные занимаются багажом гостя.

Офицер поблагодарил кивком и уселся в одно из расставленных в холле удобных кожаных кресел.

– Я вижу, вы сменили оформление, – заметил полковник.

– Слегка, – осторожно признал алхимик.

– Вы не пожалели средств, – сказал он, указывая на символ на мраморном полу.

– Я забочусь о своих гостях.

Официант в черной униформе с серебряной буквой «П» на груди поставил на стол бутылку коньяка и два хрустальных бокала.

– Я уже угостился в баре, – предупредил офицер.

– Не беспокойтесь. – Рудницкий пожал плечами. – По какой-то причине вы мне симпатичны, полковник.

На мгновение алхимик испугался, что переусердствовал, последняя фраза прозвучала немного снисходительно, и хотя он был выше по социальному положению, чем немец, но ни для кого не было секретом, что чернила на документе, подтверждающем его титул, еще не высохли. Однако немец принял комплимент с явным удовольствием.

– Мы могли бы поговорить неофициально? – спросил фон Трош.

– Конечно, хотя не гарантирую, что отвечу на все ваши вопросы, – сказал Рудницкий, разливая алкоголь.

Офицер принял условие и сделал глоток.

– Отличный коньяк, – похвалил он. – Я хотел бы знать, что вы думаете о последних событиях в городе?

– Вы имеете в виду убийства?

– Да, специфические убийства, – произнес немец. – Тела без единой раны, но лежащие в луже крови, или останки, сгоревшие почти дотла. Это работа людей или theokatáratos?

Рудницкий крепко сжал бокал, слегка наклонил, вдыхая аромат ванили, цветов и сушеных фруктов.

– Почему вы спрашиваете об этом именно меня? У вас есть свои эксперты.

– Есть, – кивнул немец. – Только лучшие из них заняты чем-то другим, поэтому у нас остались только второсортные эксперты. А дело слишком деликатное.

– Почему это? Преступление есть преступление.

– Погибло три немецких солдата и один офицер. Вот почему расследование веду я от имени армии. Одна из версий предполагает, что это сделали благосклонные к русским жители Варшавы.

– Это единственные жертвы?

– Нет. Убито еще несколько гражданских, в том числе женщина и ребенок.

– Солдаты патруля?

– Именно, на границе анклава.

Рудницкий гневно поджал губы: хватило минуты невнимания, и, казалось бы, невинный разговор перерос во что-то, очень напоминающее допрос. Он, конечно же, мог послать фон Троша к дьяволу, но что если немцы придут к выводу, что за нападениями стоят поляки? Сразу же после взятия Варшавы они расстреляли несколько десятков человек, обвинив их в сотрудничестве с русскими.