Губернатор

– Немного! Обрати внимание, что до этого времени theokatáratos очень экономно использовали магию, и не потому, что не могли. Самаэль вызвал этот проклятый туман, а я подозреваю, это не предел его возможностей. Я не позволю втянуть себя в битву на его территории и на его условиях.

– Я так понимаю, что у тебя есть какой-то план?

– Никакого, – прямо ответил алхимик. – Я не солдат. Это твоя роль. Только помни, что ты должен строго придерживаться условий договора, иначе подпишешь мне смертный приговор.

– Я должен выпустить их на свободу?!

– Это сначала, – спокойно сказал Рудницкий. – Я полагаю, что за этим последуют и другие требования, хотя бы приказ солдатам отступить и убрать военные машины подальше от ворот, через которые Самаэль выйдет из анклава.

– Каких, к черту, машин?!

– Броневики. Он их так называет. Думаю, что знания Самаэля о современных военных технологиях неполные, поскольку в последний раз он был в нашем мире, когда железные мечи были в новинку…

– Интересно, насколько они неполные, – задумчиво произнес Самарин.

В глазах офицера зажглись злорадные огоньки.

– Исходя из используемого им словаря, очень неполные, – с нажимом произнес алхимик.

– Попытайся оставить мне немного свободы. Ну с этими договоренностями, которые мне придется реализовывать.

– Сделаю все, что смогу. Похоже, тебе пора. Чем раньше ты окажешься на другой стороне, тем лучше.

Самарин отодвинул манжет и посмотрел на часы, упакованные в сетку для защиты стекла. С момента начала войны наручные часы становились все более популярными среди офицеров всех воюющих сторон.

– Три утра, – буркнул он. – Не лучшее время для прогулки по анклаву.

– Тебя проведут прислужницы Самаэля. Ты будешь в безопасности.

– Ну да. Я паршиво себя чувствую. Один раз я уже бросил друга, – сказал генерал.

– Ты никого не бросаешь. К тому же нет другого выхода, только ты можешь убедить генералитет и царя выпустить Проклятых.

– Как обычно, мне выпала самая отвратительная работа: если что-то пойдет не так, следующие двести лет во всех военных академиях империи будут изучать «ошибку Самарина».

– Двести лет? Думаю, минимум триста, – насмешливо ответил алхимик.

Россиянин пнул его по щиколотке. Какое-то время они сидели молча, наконец генерал, кряхтя, поднялся.

– Пойду, – сказал он.

– Подожди, я дам тебе морфий.

– Может, не нужно? Выдержу еще час или два, а у тебя и так не много лекарств.

– Шутишь? Забыл, кто я? Я взял с собой половину аптеки.

– Ну тогда давай этот укол, – вздохнул Самарин. – Больно! – взвыл он через минуту.

– Боюсь, ты не получишь компенсацию за свои мучения, – жестко ответил Рудницкий. – Я предлагаю своим маленьким пациентам леденцы, но не взял их с собой, поскольку предполагал, что буду иметь дело с солдатами.

Самарин грозно поднял кулак, а потом неожиданно обнял алхимика.

– Береги себя, – сказал он тихо. – Не хочу объяснять тетке, почему она потеряла внука.

Рудницкий сглотнул, в ответ крепко обнимая Самарина.

– Не будешь, – пообещал он. – А сейчас уходи!

Несмотря на контузию, россиянин молниеносно соскользнул по железной лестнице, клацнули бронированные двери, и через минуту алхимик наблюдал за силуэтом своего друга на площади. Почти сразу его окружило несколько массивных фигур. Ночь была темной, узкий серп луны поддерживался светом звезд.

– Разрушители, – сказала Анастасия.

Девушка появилась возле Рудницкого, словно дух, без малейшего шороха.

– Разрушители?

– Существа, созданные для убийств, – пояснила она. – Как гомункулус. Только менее разумные. В нашем мире чаще исполняют смертельные приговоры, чем за кем-то следят.

– Ростом три метра, с бычьей головой, бесполые?

– Да, могут и так выглядеть. Откуда ты знаешь?

– Встретил как-то одного такого, – равнодушно ответил алхимик.

– Шутишь?

– Нет. Конечно, я был не один. Я думал, что Сашку будут сопровождать невольницы Самаэля.

– Это демонстрация силы, – хмуро сказала Анастасия. – Двойная.

– В смысле?

– Он пытается запугать и тебя, и меня. Каждый разрушитель появляется в результате довольно специфического… ритуала.

Рудницкий внимательно посмотрел на девушку: последнее слово она выплюнула, а не произнесла, и в ее голосе можно было услышать леденящую кровь ненависть. И страх.

– Разрушитель? Так его называют?

– В некоторых книгах. Женщина, которую используют для создания разрушителя, никогда уже не будет собой. Это сигнал для меня, чтобы выбрать правильную сторону, когда ты освободишь меня от клятвы.

– И какую сторону ты выберешь?

– Об этом ты сам узнаешь, поскольку, что бы я сейчас ни сказала, ты мне не поверишь. Но ничего, есть вещи поважней.

– Какие, интересно?! – воскликнул Рудницкий.

– Коридор, – прошептала она ему на ухо. – Самаэль лишь недавно появился в анклаве, и проход, каким он прошел в ваш мир, не до конца закрылся. Никто уже из него не выскочит, но пока он окончательно не исчезнет, в этом районе могут появиться инклюзы: места, где наша реальность проникает в вашу. Я попытаюсь их найти.

– Но так происходит в каждом анклаве.