Губернатор

– Я спрошу. Однако сомневаюсь, что мы договоримся.

– У него нет выбора. Иначе мы не позволим ему выйти из анклава!

– Он сам выйдет через месяц или два. Ты не понял, что я сказала? Его слушает всё, что живет на этой территории. И с каждым днем прибывают новые theokatáratos, потому что коридор, что соединяет наши миры, становится все шире. Ему достаточно просто подождать.

– Тогда зачем он ведет с нами переговоры?

– Потому что он – воин. Он понимает, что мы можем его уничтожить. Но только в теории, потому что никто не согласится на масштабную военную операцию в анклаве. Не тогда, когда каждый солдат нужен на фронте.

– Так или иначе, спроси его об этом.

Гортанные, шелестящие звуки давно исчезнувшего языка ничего не говорили Рудницкому, однако не нужно быть гением, чтобы интерпретировать выражение лица Самаэля: на лице Проклятого застыло упрямство.

– Он отклонил это условие, – сказала Анастасия. – Но у меня такое впечатление, что он принял бы его, если бы было ограничение по времени.

– То есть? Перемирие на неделю или две, а потом начнется веселье?

– Что-то в этом роде. Больше вы ничего не добьетесь. Мы не добьемся, – сразу же исправилась она.

Алхимик не прокомментировал ее оговорку. Было ясно, что барышня Анастасия ощутила ветерок свободы и все меньше отождествляла себя с людьми. Как она отреагирует, если он освободит ее от клятвы? На чью сторону встанет? Если она поддержит Самаэля, никто его не остановит. Может, действительно лучше было бы убить ее? Но кто это сделает? Рудницкий не мог даже представить, что хладнокровно убьет кого-то, кто не нападает на него. Еще бы! Он уже давно относится к Анастасии как к члену семьи. Поднять на нее руку? Это невозможно!

– Ладно, – сказал он. – Месяц.

Анастасия обменялась с Проклятым несколькими фразами, после чего покачала головой.

– Две недели. На большее он не согласен.

– Три недели!

– Нет, – заявила она через минуту. – Две недели и ни дня больше.

– Сделаем перерыв, – предложил алхимик. – Мне нужно поговорить с Сашкой, а потом я хочу отправить его из анклава. Прежде чем мы возобновим переговоры. В доказательство доброй воли я отправлю с Самариным «Руссо-Балт». Скажи Самаэлю, что это наш лучший броневик.

– Это разумно? Он может пригодиться…

– Я не спрашиваю твоего мнения! – холодно произнес Рудницкий. – Просто переведи.

– Он согласен.

– Прекрасно! Еще одно: какое слово он использовал для обозначения броневика?

– Этот термин означает военная машина.

– Понимаю. В таком случае закончим на сегодня. Спроси его, не мог бы он забрать с площади своих дам. Во избежание инцидентов.

В этот раз разговор длился дольше, но в конце концов Самаэль выполнил просьбу.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пробурчала Анастасия.

– Я тоже надеюсь.

Когда они вернулись в арсенал, офицеры сразу же окружили их.

– Что с Сашкой? – нетерпеливо накинулся Матушкин. – Почему Проклятые исчезли?

Рудницкий вялым жестом поручил объяснения Анастасии, а сам поднялся на второй этаж, где они устроили спальню.

– Разбудите меня, когда придет Самарин, и ни минутой раньше, – приказал он.

Как только он снял ботинки и растянулся на матрасе, усталость накрыла его, словно прибой. Он заснул, едва голова коснулась твердой военной подушки.

* * *

Рудницкий глубоко вздохнул: холодный ночной воздух позволил ему освободиться от остатков сна. Разговаривали они на крыше здания – и слава Богу! – поскольку Самарин довольно простым способом выражал свое недовольство. А алхимик не хотел, чтобы офицеры слышали его крики.

– У меня не было другого выхода, – терпеливо повторил он. – И речь не только о тебе. Мы не победим его. Не сейчас. Ты и сам хорошо это знаешь.

– Если бы мы начали битву…

– То погибли бы все, и тогда никто не проинформирует власти о новой угрозе, – прервал его Рудницкий. – Ты же знаешь этих чиновников! Если никто из нас не вернется, они просто закроют анклав на все замки, полагая, что дело сделано. Только через два-три месяца анклав придет к ним.

Самарин скривился и поправил перевязь.

– Жмет, – пожаловался он.

– Не веди себя как маленький ребенок, – оборвал его Рудницкий. – У тебя сломана рука. Как закончим этот разговор, я дам тебе морфий. Радуйся, что выжил.

– Радуюсь, – заверил его генерал. – Честно говоря, если бы не твой амулет, какая-то из этих сук достала бы меня. Он ее на секунду остановил.

– Жаль, что не помог Батурину, – вздохнул алхимик.

– Помог бы, но их было слишком много. Этот сукин сын командует всем анклавом. Все время нас атаковали псевдоволки и эти девки. Не знаю, как мы уцелели.

– Он столкнулся с нами и вынужден был разделить силы. – Рудницкий пожал плечами. – Броневики неплохо потрепали здешнюю фауну.

– Эти броневики – прекрасная идея, – признал Самарин. – Я был глуп, что не взял несколько с собой, хотел как можно быстрей схватить того мага, а формальности затянулись бы на неделю. А может, все же попытаться? Имея три броневика…

– Нет! – рявкнул алхимик. – Я не поведу на смерть людей, которые доверились мне!

– Это интуиция или трусость? – воскликнул красный от злости Самарин. – Ты сам говорил, что броневики их хорошо потрепали.