Группа особого резерва

Появление директора «Фирмы» было предсказуемым, но все равно Марк выставил ему за прием высший балл. Так встречают, по крайней мере, равных себе. В деловом английском костюме он походил на премьера и нес на лице такую располагающую улыбку, которая дается лишь с годами или после утомительных тренировок перед зеркалом. Улыбка была русской – Коротков не оголял по-американски зубы.

Марк сделал шаг ему навстречу. Они обменялись рукопожатиями.

– Хороший кабинет, – сделал Марк комплимент, демонстративно пробежав глазами по лепнине.

– Да, – подтвердил Коротков, продолжая дружески улыбаться, и заложил руки за спину. – Но вы видели кабинеты и богаче. Вы из мэрии? – спросил он, приглашая гостей пройти в комнату отдыха, демонстрируя максимум открытости. – Мне передали, вы представляете совет по реконструкции Москвы, – продолжил он, плотно закрыв дверь.

– По центру Москвы, – конкретизировал Марковцев, принимая предложение присесть за низкий продолговатый стол, сервированный яблоками. И был вынужден осмотреться и в этой комнате, которая лишь немногим уступала рабочему кабинету. С зеркалами, в которых отражались включенные торшеры и отсветы неработающей люстры, она была светлее, но отдавала прохладой.

Коротков нахмурил лоб, более внимательно вглядываясь в гостя.

– Мы с вами раньше нигде не встречались?

– Нет, – покачал головой Сергей. – Я бы запомнил.

– Странно… Но лицо ваше мне знакомо. Еще раз назовите вашу фамилию…

На Короткова накатила волна слабости. Она имела одно сильное качество. Подобные волнения всегда предшествовали стычкам и были знакомы ему еще с детства. С годами он научился выигрывать, зачастую с крупным счетом.

Только сейчас Коротков пристально вгляделся в спутницу Марковцева. Она округлила глаза, как будто собралась противостоять гипнозу, и с трудом опустила их; словно искала спасенье у Марковцева, посмотрела на него, дав полюбоваться на свой профиль генералу Короткову. Несомненно, ее лицо тоже показалось ему знакомым. С толку его сбили светлые волосы, тяжесть туши на ресницах, тени на веках; она показалась ему типичной спутницей, «тупой секретаршей», которые нередко сопровождают чиновников в их рейдах. Лично они не встречались, но генерал видел ее на снимках в ее личном деле. Екатерина Майорникова.

Улыбка стерлась с лица генерала. Он переместил руку, которой, опираясь на подлокотник, словно подпирал подбородок, и тронул пальцем губу. Его поза говорила: «Вот оно что…» Он усмехнулся, совсем неожиданно для себе припомнив эпизод из кино про легендарного советского разведчика Кузнецова. Тот проник в кабинет немецкого генерала, а потом похитил его и увез в Москву. «Кажется, увез», – думал сбитый с толку российский генерал. Эпизод из кино стал ширмой, за которой шло настоящее приготовление к защите. Он отчего-то смотрел на руки Марка, как будто поменялся с ним ролями и ожидал взятки.

Теперь это был другой человек, не тот, который был готов решить любые вопросы с чиновником из правительства Москвы. Так быстро перемениться в лице не смог бы даже самый одаренный артист. Нос заострился, как будто по нему прошелся инструмент для заточки. И лицо стало желтым. Его потемневшие глаза говорили: «Ну и что дальше?» В его взгляде даже можно было прочесть снисхождение. Он был готов встать и, сопровождая слова жестом, выгнать этих людей. Генерал впервые столкнулся с такой наглостью. Она не влезала ни в какие рамки. Все это отгораживало его от реальной опасности. Он смотрел на Марка и видел в нем человека, который выдал себя за чиновника. Но перед ним сидел человек, который убивал и по заказу, и по приказу, и согласно собственным убеждениям.

Он не согласовывал дальнейшие действия с внутренним голосом. Это был редкий случай, когда генерал не знал, что делать. На его лице снова появилась та самая улыбка, которая растрогала бы и младенца. Ею он встречал гостей, ею же и прощался. Он встал, машинально застегивая пиджак, и дождался, когда встанет первый из двух. Этим человеком оказалась Катя. Ей генерал подал руку и пожал сильно, как мужчине, как бы давая понять, что она ввязалась в мужские игры и они еще не закончены. Он давал им шанс. И озвучил свои мысли:

– Ловите удачу. Это вам награда за смелость. Я бы дал вам шанс, но не могу. Я дам вам фору. Уходите. Время пошло. – Он не стал вздергивать пиджак, чтобы бросить взгляд на часы. Он скосил глаза на зеркало, в котором отражались напольные часы, и время в них убывало. Так и должно быть.