Грозный. Особый район

“Тот случай врезался в память. Мне лишний раз пришлось убедиться в патологической жестокости бандитов. Я, помню, ответил командиру бригады, что мы не звери и женщин надо вытаскивать. Снайпер, кстати, скорее всего, рассчитывал именно на такую нашу реакцию, поэтому этих двух пожилых женщин он хотел использовать в качестве приманки. Но его замысел не удался. Бойцы 8-й бригады сработали профессионально: задымили местность, затем вперед выдвинулась БМП, а под ее прикрытием быстро побежали бойцы, которые вынесли раненых женщин. Потерь с нашей стороны не было, несмотря на то, что боевики вели интенсивный огонь. У одной из женщин был перебит позвоночник, и она скончалась по дороге в станииу Червленная, где находился медицинский отряд специального назначения, у другой оказались перебиты лодыжки, ей пришлось ампутировать ступни обеих ног. Подобная ситуация повторилась неделей позже в промышленном районе — так называемой “сувенирке”, где бойцы 8-й бригады снова оказались на высоте, успев спасти из-под огня боевиков местных жителей”.

Не менее важным в тактическом отношении был автомобильный мост через Сунжу, который выводил на крупную магистральную улицу — Жуковского и делил правобережные кварталы Ленинского района на две почти равные части. Контроль над мостом и прилегающей к нему территорией пока находился у боевиков. Войска северной группировки, действуя с 26 декабря на левом берегу Сунжи вдоль Петропавловского шоссе и в промышленной зоне на окраине Грозного, не имели возможности развить свое наступление, переправившись на правый берег. Захват моста и плацдарма вокруг него на правом берегу Сунжи был одним из важных условий дальнейшего выполнения задачи по уничтожению бандгрупп в Ленинском районе города.

Штурмовой отряд, состоящий из подразделений 242-го полка, выполнив задачу по овладению комплексом консервного и молочного заводов, спустя четыре дня — 24 января — предпринял попытку, так сказать, на волне успеха захватить мост через Сунжу (его длина около 150 и ширина 10 метров) и прилегающий к нему участок местности. Через реку перейдя под покровом ночи успели переправиться только два взвода, они сразу вступили в бой на улице Жуковского. И поплатились: боевики обрушили на него шквальный огонь. Артиллерийский удар, призванный поддержать атакующих, оказался крайне неудачным: из-за неверной привязки орудий к местности он принес больше вреда штурмовым подразделениям, нежели бандитам — их боевые порядки остались практически нетронутыми. У армейцев же появились потери, а шестеро раненых бойцов остались лежать на мосту. Все попытки их сослуживцев вытащить истекающих кровью солдат натыкались на яростное сопротивление боевиков. Ситуация складывалась критическая.

Дмитрий Касперовскнй, в 1999–2000 гг. командир батальона 242-го мотострелкового полка:

“Нам там сказали, что все нормально, боевиков мало, разведка впереди, огонь артиллерии подготовлен. А потом… Командиру взвода — Героя России бы дать этому парню надо было. Он четыре часа прикрывал, лежа на мосту, отход раненых, обложился трупами, солдаты отходили, вел огонь, по нему вели огонь, и он вел. Потом у него ноги отказали. На нервной почве”.

Вспоминает Игорь Груднов:

“Когда армейцы из 242-го полка бросились в бой на улице Жуковского, я находился в 8-й бригаде оперативного назначения, где доводил порядок предстоящих действий по захвату промышленных объектов в районе “сувенирки”. В 11.00 часов по радиостанции на меня вышел генерал-лейтенант В. Булгаков и поставил задачу выдвинуться в район консервного завода, чтобы разобраться в складывающейся там ситуации. Из тех докладов, что шли по радиостанции с места событий, понять было ничего невозможно. Какая-то каша. Что там случилось? Какие потери? Почему атака захлебнулась? Генерал Булгаков, судя по всему, тоже остался крайне недоволен полученной информацией, а главное, не мог себе ясно представить картину произошедшего.

Я немедленно отправился на плацдарм у моста через Сунжу вместе с командиром 255 мсп полковником Валерием Рыбаковым. С высоты командного пункта на кирпичном заводе нам предстала следующая картина. Прямо на мосту через Сунжу — на открытом пространстве, истекая кровью, лежали шесть бойцов без признаков жизни. Атака там полностью захлебнулась. Встретил командира 242-го полка, люди которого попали под обстрел. Общение мое с ним было недолгим — командир был откровенно растерян, а главное, что мне не понравилось в его докладе, это какое-то чувство безысходности. Я спросил его прямо: почему не вынесли раненых? Где медицинская БМП для их эвакуации? Внятного ответа не услышал, он ответил, что им, мол, уже ничем не поможешь.