Гром среди ясного неба

— Когда вы повредили ногу, миссис Уилсон? — спрашивал майор.

— Да около часа тому назад, я думаю,— ответила она.— Мы пошли погулять, чтобы немного от всего этого отдохнуть.

— Прекрасная мысль! — сказал Робертсон.— Хотелось бы самому иметь такую возможность. Вы не заметили… ничего необычного?

Майор резко обернулся и пробуравил Поля пристальным взглядом.

— Необычного? — спросил Поль.— Что вы хотите сказать?

— Необычного — значит выходящего из ряда обычного,— пояснил Робертсон, делая ударение на последних словах.

— Вы помните, Поль,— сказала Хоуп,— мы слышали крик? Или, во всяком случае, что-то похожее на крик. Поль даже хотел пойти и узнать,— пояснила она майору,— но он не мог оставить меня с больной ногой.

Льюин понял, что интересовало Робертсона. Конечно, задержание беглеца происходило примерно в одно время с их прогулкой. Почему он об этом сразу не подумал? А собственно говоря, почему он должен был об этом думать?

— Что это было,— спросил Поль.— Что случилось?

— Именно это я и хотел вам объяснить,— сказал Робертсон, наклоняясь вперед.— Мы еще не знаем точно, с какой болезнью имеем дело. Однако боюсь, что уже сейчас очевидны некоторые неприятные подробности. Не исключено расстройство психики, видимо, вследствие высокой температуры.

— Как это понимать? — спросил Поль.

— Ну, говоря прямо, больные, во всяком случае некоторые, становятся немного безумными, параноидными. Может быть, через некоторое время у них это пройдет, когда спадет температура. Но, конечно, пока мы этого не знаем. Вы слышали крик человека, который думал, что за ним гонятся крысы размером с собак. Они ему казались такими реальными, что он вскочил с кровати и убежал.

— Это ужасно,— тихо сказала Хоуп.

— Боюсь, что это малоприятно,— согласился Робертсон.

Он встал, показывая, что беседа закончена, и улыбнулся им. Поль и Хоуп поблагодарили его, поблагодарили Льюина и наконец покинули палатку. Льюин сел на стул, с которого встала Хоуп, майор снова сел за стол.

— Думаешь, они это проглотили? — спросил Робертсон.

— Проглотили? — спросил Льюин.— Что проглотили? Вся эта чушь с телефоном вроде бы сошла, но что ты им скажешь завтра?

— Сейчас август,— ответил Робертсон,— врач в отпуске.

— Прекрасно! Довольно вероятно. А что это за история с крысами размером с собак? Какой в этом смысл?

— Я хотел выяснить, действительно ли они там гуляли. Если да, то они не могли не слышать крик. Они и признали, что слышали. А если бы они что-то замышляли, то стали бы все отрицать, не так ли?

— Не знаю,— сказал Льюин,— может быть.

— И еще я хотел, чтобы они знали про психическое расстройство. Сейчас нам ничто не мешает этим воспользоваться. Все равно рано или поздно они узнают. А у нас будет лишнее оружие. Они не смогут никому доверять, кроме нас, даже себе самим.

Майор откинулся назад и спросил:

— Умно? — Он сказал это, как маленький мальчик, который принес домой хорошую отметку.

— О да, очень!

— Не думаю, правда, что это нам здорово поможет. По-моему, рано или поздно они все равно докопаются до сути. Я бы докопался, ей-богу! Ну, что там с этими рапортами?

Льюин передал ему папку.

— До вечера,— сказал Робертсон и ушел.

Льюин прошел через приемную и сел за стол. Он стал размышлять о том, что он сделал или, вернее, чего не сделал. Если бы не было майора, он, возможно, сказал бы что-нибудь Хоуп, спросил бы ее, зачем ей нужны эти таблетки. Но он чувствовал себя настолько неловко после собственного неудачного вранья и совсем уж бесстыжих выдумок Робертсона, что воздержался от этого вопроса. Между прочим, он мог бы сказать Робертсону, что видел, как Хоуп взяла таблетки. Но «хитрость» Билла и гордость своей «хитростью» пришлись настолько не по вкусу Льюину, что он вообще не хотел ни о чем с ним говорить. Робертсон непременно сделал бы какие-нибудь дикие выводы.

Но зачем, черт возьми, ей нужны были эти таблетки? Он дал себе слово, что утром спросит ее об этом.

18 ЧАСОВ 30 МИНУТ ПО ВОСТОЧНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

— Ну, по крайней мере, в этом мы согласны,— сказал полковник Инглиш, рисуя указательным пальцем круги на углу стола генерала Истлейка.— Важнее всего сейчас выиграть время, чтобы успеть продумать самые разные варианты.

— Хорошо,— ответил генерал.— В этом я с вами согласен.

— А люди из министерства здравоохранения должны оставить нас в покое. У нас достаточно забот и без угроз и надоедливых вопросов Максвелла…

— Что вы собираетесь сделать? Расстрелять его?

Инглиш посмотрел на генерала. Он привык к подобным шуткам генералов, министров и даже президентов. Это помогает им держать небольшую эмоциональную дистанцию между собой и неприятной реальностью, с которой армейской разведке так часто приходится сталкиваться и расправляться. Вот и теперь Истлейк улыбался. Инглиш ответил ему тем же.

— Никаких трагедий. Я думаю, мы сможем его утихомирить.

— Вы так думаете? Но мне не очень хотелось бы воздействовать на него таким способом,— сказал Истлейк.

— Каким способом, сэр?

— Шантажом.