Гром победы, раздавайся!

– Дурак ты, Горшков, и башка твоя пустая, одним словом, горшок, и есть ты горшок, не зря же так кличут! – процедил сквозь зубы сержант. – Наперед всегда думать нужно, прежде чем свой рот открывать, а не то кончишь плохо. Помяни мое слово! Тут тебе государева служба, а не питейный кабак на уездной ярмарке, где всякая пьянь, ужрамши, языками чешет. Понял меня, дурак?

– Так точно, понял, господин сержант! Виноват, господин сержант! Наперед завсегда думать буду, что говорить можно, господин сержант! – вытянувшись по стойке смирно, прокричал егерь.

– Весь десяток к Никодиму на три дня в помощь! – повернувшись к командиру плутонга, распорядился Милушкин. – А этого говоруна еще потом там же настолько же оставишь, пущай он через горб свои мозги правит, ежели так не получается. И это вы еще легко отделались, Иван Пахомович. Не были бы мы знакомцами с дивизионным каптенармусом, то-о… Так, обожди, поторопился, девятерых туда отправишь, я смотрю, тут и Фадей в этом же капральстве службу несет, – кивнул он на стоявшего здесь же среди егерей ветерана. – Нечего ему там со всеми балаболами горбатиться, чай, немолод уже. Пусть он тут котловым все эти дни лучше будет, все не бочки и всякую прочую тяжесть на дивизионных складах ворочать. Чай, уже полтора десятка лет на своей каске волчий хвост носит.

– Слушаюсь, Авдей Никитич, – кивнул фурьер. – Будет исполнено. Кожухов, ты завтра своих девятерых самолично после завтрака к дивизионным складам отведешь!

Унтеры, оглядев замерших егерей, вышли на улицу, а с головы Горшкова слетела сбитая ударом кулака каска.

– Ну, сволота, огребешь ты теперь у нас по полной, – зло прошипел Лошкарев. – Я вон, после тех трех дней работы при интендантстве еще толком даже не отошел, а теперяча мне опять из-за твоего языка туды идти!

Глава 6. Зажигательная пуля

В первых числах апреля, когда чуть просохли дороги, генерал-аншеф Суворов в сопровождении сотни казаков выехал в ставку армии. Был он там недолго и, вернувшись без настроения, собрал командиров подразделений у себя только лишь через два дня.

– Господа офицеры, ничем порадовать я вас пока не могу, – как всегда отрывисто излагал он самую суть дела. – Главнокомандующий, его светлость князь Потемкин-Таврический, к войскам из столицы пока еще не прибыл. Его предписание остается для всех неизменным – находиться в местах своего зимнего квартирования и ничего существенного до возвращения не предпринимать.

Генерал-аншеф, подойдя к расстеленной на столе карте, немного постоял рядом, всматриваясь в карандашные пометки, и покачал головой.

– Я тут две сотни верст к северу проехал, так дорога вполне уже себе проходимою стала. А вот к югу, думаю, она и того лучше будет. Вопрос теперь, кто этим раньше воспользуется: турки или же наши союзники австрийцы? Богдан Семенович, – обратился он к командиру второго казачьего полка, – отправь-ка ты пару эскадронов в сторону Бухареста. Пускай твои удалые дончаки разведают, что там у цесарцев сейчас творится. Коли сумеют, так пусть они и дальше в сторону Журжи проедут, но только с большой осторожностью, ибо у неприятеля, по моим сведеньям, там и своей конницы имеется с избытком.

– Понял, ваше превосходительство, – кивнул полковник Леонов. – Завтра же на рассвете два эскадрона убудут на юг, только вот с фуражом у нас совсем худо. На полковых складах овса уже вовсе нет, все его подчистую давно вымели, а без него на апрельском малотравье далеко ведь никак не уедешь.

– Найду, Александр Васильевич, – завидев немой вопрос в глазах Суворова, ответил дивизионный интендант. – На два эскадрона вряд ли будет, но вот на сотни три точно должно хватить. Специально для особого случая я немного его сберег.

– Молодец, голубчик, – похвалил майора Суворов. – Пусть будут три сотни. Совсем скоро с главных армейских складов обоз к нам придет. Как только фураж поступит, так мы еще казаков в дальний поиск отрядим.

Девятого апреля на рассвете три сотни казаков выехали из Бырлада в сторону Серета.

– Посторонись, зеленые! – первый головной десяток с удалым посвистом прошел мимо возвращающегося к себе дозора егерей.

– Вот ведь озорные! – покачал головой Быков. – Смотри-ка, а ведь похоже, что станичники далеко направляются: у каждого заводная лошадь при себе, а на ней сверху вьюк приторочен.

– Твоя правда, Егор Онисимович, – согласился с подпрапорщиком Дроздов, провожая взглядом скачущие мимо сотни. – Так бы ежели на пару-тройку дней, то и седельных сум хватило. Значит, дней на десять пути они рассчитывают, не менее того.

– Вот-вот, выходит, что и нас скоро далеко погонят, – проворчал Быков. – В полях-то уже совсем подсохло, только лишь в лесу грязно, ну и в низинах. А ну, подтянись! – крикнул он, обернувшись. – Ковыляете как снулые утки с пруда. Три дня только дома не были, а уже устали они! Совсем обленились за зимнее стояние!

Полки и батальоны третьей дивизии готовились к выходу. Привыкшие к стремительным переходам прошлого года под началом Суворова, солдаты и предположить не могли, что можно долгое время стоять без дела.