Гром победы

– Барон, подойдите, – приказал он мне и даже рукой ткнул, потому что в толпе на это обращение дернулось человек восемь.

Я рысцой подбежал к самолету, вытянулся в струнку, прокричав «по вашему приказанию»… И так далее, что положено по уставу говорить в таких случаях.

– Барон, я очень сердит на вас, что вы от меня скрыли такой прекрасный летательный аппарат, – выговорил мне император.

– Ваше величество, демонстрацию этих аппаратов и их возможностей мы хотели провести в Калуге после окончания всех испытаний, которые сознательно держали в секрете от врагов. Мы обязательно пригласили бы вас в Рецию, чтобы провести запуск промышленного производства аэропланов с вашего благословления.

Хорошо лизнул. Вижу – понравилось. Заулыбался монарх.

– Но этого мало, Кобчик. – Император смотрел на меня сверху вниз. – Вейхфорт, записывайте. За то, что барон Савва Бадонверт первым в мире поднял в небо аппарат тяжелее воздуха, я поздравляю его корвет-капитаном воздушного флота.

– Служу императору и отечеству, – рявкнул я.

– Так-то уже лучше, – показал мне в улыбке он все свои монаршие зубы, так что стали видны золотые коронки на верхней челюсти. – Но это еще не все. От моего личного фонда я даю вам, барон, заказ на два десятка таких аппаратов для моей личной курьерской службы. Справитесь?

– Так точно, ваше императорское величество. Справимся.

Император продолжил. Он был явно в ударе.

– Далее… В городе Калуге, что в Рецком герцогстве, создать школу пилотов для управления этими… как вы их называете?

– Аэропланами, ваше величество. Так как это уже не воздухоплавание, а авиация.

– Тем лучше, – кивнул монарх. – Создать авиационную школу по подготовке пилотов аэропланов. Финансирование и подчинение такой школы берет на себя воздушный флот империи. Начальником школы назначить лейтенанта Гоффена. Ему же отобрать первые сорок курсантов в эту школу.

– Служу императору и отечеству, – гаркнул обалдевший от стремительности свой карьеры лейтенант, который в это время, спустившись на землю, вставлял стопор в пропеллер.

– И это еще не все. – Император подбоченился и стал еще более торжественным. – Шефом пилотируемой авиации империи в составе Имперского воздушного флота назначить корвет-капитана барона Бадонверта. Кобчик, через полгода я желаю иметь у себя авиационную курьерскую службу. Гонять для этого дирижабли накладно. А твои птички в самый раз будут. Теперь всё. Вейхфорт заготовит необходимые для этого бумаги.

И довольный собой император стал вылезать из высокой кабины, а свитские подорвались его поддержать, чтобы, не дай ушедшие боги, монарх не упал.

– Кстати, Кобчик, – сказал император, когда твердо встал на землю. – Подарите мне этот карабин. Он мне нравится. Хотя в ГАУ эти автоматические карабины под пистолетный патрон мне ругали. Не армейское, мол, оружие. Только для полиции и годится.

ППГС уже висел у императора на шее.

– Он ваш, ваше величество. Я также пришлю вам в подарок и другие образцы такого оружия.

И пока монарх не предложил мне что-нибудь еще – типа отметить банкетом свой первый полет на самолете, я попросил:

– Дозвольте мне, ваше величество, вернуться в свою часть, как я и намеревался ранее. Служба.

– А когда ты станешь выполнять мое повеление? – уточнил монарх.

– С Нового года, ваше величество.

Что там осталось до Нового года? Совсем ничего. Только обкатать в бою свои коробочки и успею. А так хоть разорвись.

Но, положа руку на сердце, скажу, что авиация и для меня самого приоритетнее.

Небо – это… небо.

Небо достойно того, чтобы им бредить.

Небо стоит того, чтобы отдать свои самоходки в другие руки.

14

Садились в расположении бригады уже в густых сумерках. Как только аппарат не поломали – сам удивляюсь. Но из Гоффена действительно выковывается не просто хороший, а выдающийся летчик. Чкалов имперского разлива.

По прилету меня сразу огорошили. Вражеская разведка скрала Тортфорта. И даже подтереться ему не дала. Его денщик, стоящий на стреме майорской дефекации, убит. Ножом.

Услышав эту новость, я только и подумал: «Ё-ё-ё, а кто моего ребенка-то теперь кормить будет?»

И тут же понял, что сам себе сморозил глупость. Так может думать фельдфебель после случки с баронессой в санитарном вагоне. Фельдфебель, у которого месячное жалованье чуть больше двух золотых. Но я-то давно уже штаб-офицер, камергер, помещик и фабрикант. Помочь материально баронессе мне труда не составит.

Да и не об этом нужно сейчас думать, а о том, что такого плохого нам принес этот захват языка вражеской разведкой. С учетом того, что планы мы уже поменяли, только в бригаде пока об этом не знают.

– Подробности… – приказал я своему второму квартирмейстеру.

Тот оглянулся, и под его взглядом вокруг нас образовалось пустое место метров пяти в окружности.

– Командир, – доложил он вполголоса, – мы сами себя перехитрили, когда отдали группам приказ только наблюдать. Они и наблюдали, как чье-то упакованное тело республиканские разведчики волокли по промоине под проволокой. И согласно отданному строгому приказу не вмешивались.

– Пошли в штабную палатку, – повел его я за собой.