Гром победы

– Три летчика-испытателя из воздушного флота, ваше величество. Мичманы-энтузиасты. Два гражданских летчика, инженеры с моего завода. И я – человек, который первым в мире поднял в небо летательный аппарат тяжелее воздуха. Всего шестеро.

– Вейхфорт, – император оглянулся на своего бессменного адъютанта, – возьми список этих мичманов и заготовь приказ по воздушному флоту о производстве их всех в лейтенанты. Заслужили. Энтузиасты. – Последнее слово император просто выплюнул.

Адъютант с готовностью кивнул.

– А теперь, лейтенант, поднимите-ка меня в воздух, – приказал император пилоту, хлопнул его перчаткой по плечу и поперся прямо к кабине с явным намерением сесть в нее.

– Ваше величество, осмелюсь заметить, что наверху очень холодно, кабина открытая, а вы легко одеты, – проявил заботу новоиспеченный лейтенант, на что император только отмахнулся.

– У меня шинель на овчине, – отмахнулся от него император.

Я незаметно отошел от самолета. Не буду я участвовать в этой клоунаде, иначе всех собак повесят на меня. Наткнулся на Моласа и попросил:

– Дай закурить.

– Ты же не куришь, – удивился генерал.

– Тут не только закуришь, тут запьешь… – ехидно отозвался я. – Все полетело верхним концом вниз. Весь наш график.

Главный разведчик империи только рукой махнул:

– Форс-мажор. Большое начальство непостижимо, как подземные демоны.

Достал из кармана портсигар, раскрыл его и протянул в мою сторону.

– Угощайся.

Я взял папиросу, неудачно размял ее, так что табак весь высыпался на снег.

– Не умеешь – не берись, – наставительно заметил Молас.

Видно, ему стало жалко дорогого контрабандного табака. Он сам прикурил другую папиросу и дал ее мне.

Я затянулся и тут же закашлял.

– Как вы только эту гадость курите?

– Сам попросил, – пожал плечами Молас. – К табаку привычку иметь надо. Однако тебя там зовут, – махнул он рукой в сторону аэроплана.

Мичман, то есть уже лейтенант, из пилотской кабины махал мне рукой. Император с важной мордой лица сидел на месте летчика-наблюдателя и гордо смотрел вперед поверх голов.

Котел мы не глушили, так что к взлету аэроплан был готов. Давление пара было в норме.

Я только снял с головы очки-консервы и протянул их монарху.

– Ваше величество, глаза в полете поберегите.

Император благодарно мне кивнул и напялил очки.

Я вынул стопор из пропеллера, отогнал толпу, и она послушно по моему приказу отошла от самолета.

Аэроплан после короткой пробежки круто взлетел ввысь. Практически на пределе.

– Сволочь похвальбушная, – прошипел я в адрес Гоффена. – Угробишься сам и императора угробишь.

С легким креном машина пролетела на бреющем над городом, поднимая перепуганных ворон с деревьев. Крупные птицы с диким граем заметались по небу. Из-за этого шума не разобрать было, о чем говорят пилот с пассажиром.

Тут с неба послышались характерные звуки автоматной очереди, и пара птиц шлепнулась на землю.

– Что это там? – озадаченно спросил Молас.

– Понеслась душа в рай, – сплюнул я на грязный снег. – До моего автомата в кабине добрались.

Похоже, наступление моей бригады отменяется до того момента, пока император не наиграется новой игрушкой. Семьдесят километров верхом можно преодолеть за сутки, загнав пару лошадей. Но это уже будет поздно. Самолет же такое расстояние покроет за час. Но аэроплан у меня отобрали, и другого нет в радиусе тысячи километров. Остается телеграф, но им пользоваться фельдмаршал настрого запретил. Во избежание…

Сверху опять раздались автоматные очереди, но я уже туда не смотрел. Просто ждал, когда у адмирала неба боеприпасы закончатся.

Одна ворона шлепнулась почти мне под ноги. Еще живая, она, отставляя в сторону перебитое крыло, все пыталась подняться и уйти от злых людей пешим порядком. Все косила на меня умным глазом, ожидая подвоха или умоляя добить. Черт ее знает…

Подошел фельдмаршал. Постоял рядом, помолчал. Потом сказал тихо, чтобы окружающие его не услышали:

– Это тебе, Савва, не в Будвице и не во Втуце. Здесь все сложнее и тоньше. Здесь интриги, а не работа. И многие интриги корнями уходят в седую древность.

– Император про нашу фронтовую операцию в курсе? – спросил я так же полушепотом.

– Он в курсе, что мы попробуем совершить прорыв, иначе движение стольких масс войск ничем не оправдать. Мне выдан полный карт-бланш. Но вот твои броневые коробочки мы в ставке не рекламировали, держали в тайне, как тогда в горном замке у Ремидия и договаривались. Называли тракторами, тягачами… А сейчас ты просто терпи, и если получится, то пробуй подмять ситуацию под себя. Иначе всем нам может быть очень плохо. Император не дурак, вот только сильно капризен. А может и сознательно лицедействовать. Его двор еще та клоака.

Наконец аэроплан приземлился и после небольшой рулежки заехал туда же, откуда и взлетал.

Новоиспеченный лейтенант погонял аппарат взад-вперед по земле на реверсе, демонстрируя его возможности. Пижон.

Пропеллер остановился. Монарх поднялся в полный рост, не покидая кабины, возвышаясь над толпой военных и своих приближенных придворных как на трибуне. Вид у него был, как у кота, облопавшегося сметаной там, где ее априори не могло быть.