Гром гремит дважды. Капкан

Как и в прошлый раз, Гуолианг рывком сел, едва не ударив меня головой. Я отшатнулся, толкнул Дэйю. Гуолианг открыл глаза, уставился на меня пустым взглядом и ухмыльнулся.

— В таком случае перестань толочь воду в ступе, — резко сказал он. — Так говорят в местах, откуда я родом. Пятнадцатого, десять вечера. Баркас в порту «Восточный».

Гуолианг рухнул обратно и тяжело, с присвистом задышал. Единственная подвижная рука подползла к воротнику, рванула его. Я помог расстегнуть пуговицу. Дэйю метнулась к окну, открыла его, впустив воздух снаружи.

— Давай, давай, — бормотал я, хлопая Гуолианга по враз побледневшим щекам. — Выкарабкивайся, старик. Нечего тут жмуром прикидываться, ты ещё меня переживёшь!

— Лей, — тихо сказала Дэйю. — Если он сейчас умрёт — я тебя убью. Просто чтоб ты знал.

Глава 12. Готовность номер один

— Всем всё понятно? — Я окинул взглядом два десятка парней, собравшихся в опустевшем гараже, где днём работал Вэньхуа. Он был на хорошем счету у начальства, и ему доверили ключи, благодаря чему здесь иногда можно было проводить собрания.

Мы проработали все детали — насколько это было возможно — уже раз десять. Аккуратно обследовали место грядущей операции. Пути отхода обсудили. Больше не должно было возникнуть вопросов, но вопросы возникли.

Зихао, сидящий на верстаке (Вэньхуа уже трижды просил его слезть — тщетно) громко сказал, видимо, полагая, что выражает если не общее мнение, то мнение большинства:

— А ведь там охранять будут.

— Будут, — сказал я. — Именно поэтому ты идёшь не с пустыми руками.

— Это, конечно, здорово. — Зихао погладил приклад своего карабина. — Только дело всё равно серьёзное. Это не барыг поодиночке гонять. Тут другое.

Пара голосов невнятно и нерешительно, но явно поддержала Зихао. Тот, приободрившись, продолжил:

— Кого-нибудь да вальнут, к гадалке не ходи. Нет, Лей, ты не подумай, я помню присягу и не отказываюсь от своих слов. Но объясни, чего ради? Если идёшь на такое дело… Любые парни, идущие на такое дело, знают, что когда всё закончится, можно будет хоть на год забыть о работе. А мы? Что мы получим?

Я хотел бы сказать, что будь Зихао сотрудником полиции, он по приказу пошёл бы на такое дело за копеечную зарплату и радовался бы, если бы по итогу ему начислили копеечную премию. Ну, или дали малозначительное повышение. Но это был — так себе аргумент.

— Полу́чите немного больше, — пообещал я. — Про деньги я вам всё…

— Слышь, слышь, да я понял про твои деньги, нет претензий, — взмахнул рукой Зихао. — Тут другое. Ради чего мы рискуем жизнями в этот раз? Раньше — не вопрос, дать по заднице какому-нибудь ублюдку в тёмной подворотне — да легко. Но теперь — речь про другое. Серьёзное, опасное дело. И в итоге мы берём большой куш. Ты понимаешь, о чём я. Я помню всё, о чём мы говорили в первый день, Лей, и я высоко ценю всё, что ты для меня сделал. То же скажет и любой из пацанов. Но то, что мы возьмём сегодня…

Он замолчал. А я вспомнил, как он пришёл ко мне — в отчаянии и ужасе. Зихао бежал из клана Цай, когда его решили «наказать» за ненадлежащее выполнение обязанностей. Просто лишили таблеток на неделю. Не то чтобы Зихао, опытного в этом отношении парня, могла напугать неделя без таблеток. И заначка была, и понимание, что таблетки можно купить. Да и опыт в преодолении ломки тоже не пропьёшь — все они, уличные бойцы, прошли через клановые «школы», и все знали, что такое карцер.

По словам Зихао — сбивчивым, неуклюжим словам, — он тогда впервые почувствовал, что вся его жизнь находится в чужих руках. Ему было уже двадцать два года. Он гордился тем, что входит в могущественный клан, неплохо зарабатывал, душевно отдыхал. И вдруг реальность повернулась к нему и щёлкнула зубами. В любую секунду, за любую провинность ему могли просто перерезать пуповину.

В другой ситуации он бы хорошенько выпил, отбыл до конца наказание и счастливо влился бы обратно. Но Цай неосмотрительно проводили свои репрессии тогда, когда слухи обо мне, о том, что я реально избавляю от зависимости, поползли по городам и весям. И Зихао, испугавшись за своё будущее, увидел свет в конце тоннеля. Решимости ему было не занимать, терять — особо нечего. Он был не из тех, кто пускает корни. Рюкзак на плечо — и до свиданья, Цай, да здравствует Ченг.

— Ты что сказать хочешь, Зихао? — спросил я. — Давай, договаривай. Я слышал, тут ещё пара человек за тебя. Может, кто из них скажет прямо, о чём речь?

Тишина. Взгляды направлены куда угодно, только не на меня.

Твою мать! С другой стороны, на что можно рассчитывать, когда делаешь дело с мальчишками? Тем более — с уличными мальчишками. Я боялся, что дерьмо просочится в организацию, как только она поднимется. Ну что ж, Лей, поздравляю, ты сработал на опережение, дерьмо уже здесь.

Джиан вышел из тёмного угла, где до сих пор стоял тихо, не подавая никаких признаков жизни.

— Зихао, думай, прежде чем разевать рот, договорились? — мягко сказал он. — И слезь со стола, Вэньхуа говорил тебе. Ты не слышал, или не понял? Или тебе наплевать на то, о чём тебя просит мой друг?