Гробница Крокодила

Ну а что касается самого Хати-аа, то Теламон не видел его с тех пор, как тот заболел и поручил гостей заботам своей юной жены Меритамен. Какому мужчине придет в голову оставить за главную четырнадцатилетнюю девчонку?

Над двором кружили ласточки. Теламон вошел во дворец. Колонны, увенчанные капителями в форме цветов папируса, прохладные коридоры, выложенные зеленой и желтой плиткой, полы из полированного гипса, устланные сладким клевером: его аромат отгоняет мух…

Раскинувшийся перед Теламоном сад радует глаз ярким разноцветьем: здесь и гранатовые деревья, и синие васильки, и белые водяные лилии в зеленом мраморном пруду.

Жена Хати-аа и ее маленькая сестренка играли со своими питомцами. При появлении Теламона обе застыли и уставились на него.

Младшей сестре Меритамен шесть лет. Голова у нее выбрита наголо, оставили только косицу на виске. Девчонка бегает почти голая, если не считать набедренной повязки из голубого бисера. Теламон ни разу не видел ее без любимой кошки.

Супруга Хати-аа весьма хороша собой: она чем-то напоминает Теламону ручную газель, которая ходит за Меритамен по пятам. Большие темные глаза, обведенные черным, длинная челка, закрывающая лоб, многочисленные тонкие косички, рассыпавшиеся по спине. Узкое платье из белого льна с тонкими складками выгодно оттеняет ее гладкие коричневые плечи и узоры из хны на ступнях.

Чтобы показать, как непринужденно он чувствует себя в ее присутствии, Теламон положил шлем на землю, сполоснул руки в пруду, а потом стал умываться.

Младшая сестренка подхватила кошку на руки и попятилась. Меритамен положила ладонь ей на затылок, будто хотела защитить малышку.

– Охота прошла удачно, господин Тел-амон? – тихо спросила жена Хати-аа.

Во дворце акийским владеет только она: научилась от няньки. Но Меритамен старается лишний раз не встречаться с Теламоном взглядом, и это его ужасно раздражает. Теламон ведь парень видный, ну чем он ей не угодил?

– Подстрелил леопарда и двух детенышей, – ответил Теламон, выжимая длинные косы: такие носят все воины.

Вдруг малышка сдавленно хихикнула. Меритамен обернулась и ахнула.

Теламон застыл как вкопанный. Газель только что навалила аккуратную кучку помета прямо в его перевернутый шлем!

От гнева у Теламона кровь зашумела в ушах.

– Ах ты, грязная…

Теламон замахнулся ногой, но эта тварь убежала в коридор.

Малышка тщетно пыталась сдержать смех, зарывшись лицом в кошачью шерсть. Наверху, на балконе, раб фыркнул и тут же зажал рот рукой.

Меритамен пришла в смятение:

– Прости, господин Тел-амон.

Жена Хати-аа отдала резкий приказ рабыне, и та кинулась вытряхивать из шлема помет.

Схватив шлем, Теламон зашагал прочь. Но в ушах так и стоял смех рабов и женщин.

Казалось, будто он целую вечность поднимался по лестнице, ведущей на мужскую половину дворца. Добравшись до своих покоев, Теламон сорвал с себя пропитавшуюся потом тунику и крикнул, чтобы ему подали воды и вина. Никогда еще Теламон не испытывал к Египту такой ненависти, как в этот момент. Все здесь смотрят на него свысока и насмехаются над ним!

Над Теламоном потешался даже раб Пирры, Усерреф. Окровавленный, избитый, он с вызовом смеялся прямо Теламону в лицо. А потом и вовсе ухитрился сбежать.

И теперь дни утекают сквозь пальцы, как песок в этой распроклятой пустыне, а Теламон не имеет ни малейшего представления, где искать кинжал.

– Ну, с кем сегодня расправился? – промурлыкала Алекто вечером, когда они сидели рядом на пиру. – Добыл наконец-то льва?

Теламон надулся. Алекто прекрасно известно, что нет, просто она хочет заставить его сказать об этом вслух.

– Я убил леопарда, – сообщил Теламон. – Такого же, как твоя любимая игрушка.

Алекто рассмеялась. На днях леопард оцарапал ей руку, и Алекто велела перерезать зверю горло.

– Что-нибудь новое узнала? – строго спросил Теламон.

Алекто повернулась к Керашеру и приняла от него инжир с улыбкой, от которой египтянина бросило в пот.

– Очень на это надеялась, – ответила она Теламону. – Мой раб разыскал одного довольно многообещающего крестьянина, но у того отказало сердце.

При этом воспоминании губы Алекто растянулись в улыбке, напоминающей оскал.

Так Алекто улыбается, только когда думает о чужой боли – или, еще лучше, наблюдает, как кто-то мучается. Она с одинаковым удовольствием смотрит, как людей бьют и как им зашивают раны. Чем больше страданий испытывает несчастный, тем лучше. Главное – побольше боли.

Этим вечером Алекто особенно хороша в одеянии из алого шелка с поясом из позолоченной телячьей кожи. В темные волосы вплетены золотые змеи. Теламон ненавидит и боится свою тетю, но в Египте он убедился, что дед поступил правильно, отправив с ним ее, а не Фаракса.

– В тех краях сила тебе не поможет, – сказал Коронос. – Египтяне восхищаются красотой. От Алекто тебе будет больше пользы, чем от Фаракса.

Теламон был обескуражен:

– Как же мы заставим их искать для нас кинжал?

И как Теламону уцелеть в Египте, этой загадочной, невообразимо богатой земле на краю света, если в его распоряжении всего один корабль и сорок воинов?