Гробница

Холлоран почти поддался этому внушению. Он собрал всю свою волю, отгоняя страх, и понемногу его взволнованные чувства успокоились, сознание прояснилось, и он почувствовал, как невидимый собеседник начал терять контроль над ним. Он снова стал самим собой.

Потому что эти тревожные предчувствия были не его собственными. Он был уверен, что они не сами собой родились во глубине его души — кто-то «внушил» их ему. Он обернулся, оглядывая рощу за своей спиной и дорогу, ведущую вглубь поместья. «Клин». Вот кому мог принадлежать беззвучный предостерегающий шепот. Но «объект» сейчас находится в своем готическом особняке. Во всяком случае, «должен» быть там... Холлоран еще раз огляделся вокруг. Играло ли какую-нибудь роль расстояние между ними при передаче мыслей? Или для сильного медиума было сущим пустяком внушить какое-нибудь чувство человеку, удаленному от него на добрый пяток миль? «А может быть, сам Феликс Клин скрывался в заброшенном доме?»

Мурашки все еще бегали по телу, и он накинул куртку на плечи. Затем сделал шаг по направлению к дому.

Чувство приближающейся опасности снова нахлынуло на него, но теперь к страху примешивалось странное нежелание идти вперед, а тем более входить в дом; что-то удерживало его на месте, и он остановился, не в силах двинуться дальше.

Глядя на слепые окна сторожки, Холлоран не мог видеть, что происходит внутри нее, но даже сквозь стены он ощущал чье-то присутствие в доме. Он растерял свою решимость обследовать заброшенное жилище изнутри, ему совсем не хотелось встречаться с тем, что таилось за этими стенами. Нет, только не сейчас, думал он, я вернусь сюда, когда буду более... подготовленным. Холлоран попятился назад.

В последний раз окинув дом долгим взглядом, он повернулся и вышел на проезжую дорогу, направляясь к особняку, возле которого он оставил «Мерседес», решив, что полезнее будет проделать весь неблизкий путь до главных ворот усадьбы пешком, чтобы не упустить ни одной из тех мелких деталей, которые трудно будет разглядеть из окна автомобиля. Холлорану хотелось «прощупать» окрестности; особое чувство тревоги вызывала у него эта дорога: петляющая по густой роще, укрытая от взоров проходящих мимо путников, равно как и от самих обитателей Нифа, она была идеальным местом для засад. Сумрак сгущался, и в воздухе начинала разливаться вечерняя прохлада. Теперь, когда прошел внезапный страх, охвативший его перед заброшенным домом, Холлоран пожалел о том, что не вошел внутрь. Упрекая себя в нерешительности, он в то же время удивлялся тому, что могло так сильно повлиять на его чувства. Да, сегодня выдался поистине странный день, подумал он.

В тишине, повисшей в неподвижном воздухе, шаги Холлорана раздавались громче. Дорога впереди сужалась, и деревья, плотно обступавшие ее с обеих сторон, переплелись наверху своими ветвями, образовали длинный темный тоннель, заключив друг друга в жадные объятия.

Внезапно ему стало жарко; воздух был спертым, в нем тяжело дышалось. Тучи заметно сгустились, и он подумал, что вот-вот будет дождь, а может быть, даже гроза. Но эти тяжелые темные громады высоко над его головой никак не хотели отдавать земле обратно выпитую из нее влагу.

Он шел вперед, поглядывая то налево, то направо, время от времени оборачиваясь, чтобы осмотреть дорогу позади себя. Все было спокойно. Контуры домика у ворот неясно вырисовывались в вечерней мгле. Издалека сторожка казалась очень маленькой, почти неприметной.

Дорога впереди заворачивала, и длинному тоннелю, образованному деревьями, не было видно конца.

В стороне от дороги шевельнулась высокая трава — словно налетевший ветерок прошелестел в папоротнике. Чуть слышно хрустнула упавшая с дерева сухая ветка.

Свет померк, когда он ступил под плотный покров из листьев и переплетенных ветвей. Здесь было чуть прохладнее, и Холлоран ускорил свой шаг. Чем дальше он продвигался под сводами живого тоннеля, тем темнее становилось вокруг. Казалось, внезапно наступила ночь. Все его чувства обострились, и теперь он чутко вслушивался в тишину вечернего леса, вглядываясь во мрак впереди. Его взгляд блуждал, не задерживаясь надолго в какой-то определенной точке, переходя от одного подозрительного сгустка тьмы меж деревьями и кустами к другому.

Сперва он подумал, что тихое, заглушенное звуками его собственных шагов сопение просто послышалось ему, но вот оно раздалось снова. Он остановился, прислушиваясь. Снова все стихло. Это было более чем подозрительно. Обычно лес полон звуков — шорохов, хлопанья крыльев, вскриков ночных птиц. Много лет тому назад он научился отличать звуки, издаваемые животными или ветром, зашумевшим в листве, от шума, производимого людьми, крадущимися за своей жертвой или сидящими в засаде: если внезапно остановиться, то звуки, не таящие в себе скрытой опасности, — будь то возня какого-нибудь животного в кустах или шорох ветра — будут раздаваться еще хотя бы несколько секунд, тогда как человек мгновенно затаится.