Гробница

Монк метнул в сторону Клина быстрый взгляд из-под нахмуренных бровей, и его лицо исказилось от страха.

— Еще одно впрыскивание, Азиль, — приказал Клин своему слуге. — Я не хочу, чтобы он умер от боли. Он должен погибнуть от ножа.

Араб бесшумно выскользнул из комнаты.

— Необходимо точно рассчитать дозу, — произнес Клин, касаясь тела Монка своими изъязвленными руками — с них сошла уже почти вся кожа, местами обнажив живую плоть. — Чтобы он не почувствовал шока от удара ножом, но в то же время не покинул нас раньше времени, погрузившись в слишком глубокий сон. К счастью, Азиль неплохо разбирается в этих вещах. Холлоран почувствовал, как его охватывает гнев. — Вы сделали Кору наркоманкой, — сказал он.

— Ах, нет, все совсем не так, — ответил ему Клин. — Она стала бы совершенно бесполезной для меня, если бы пристрастилась к наркотикам. Я уже сказал вам — Азиль эксперт в делах подобного рода. Кора зависит от «меня», а не от наркотиков. Когда араб вернулся, вновь заняв свое место по правую руку Клина, пальцы его сжимали шприц. Склонившись над неподвижным телом, он пригладил волосы на руке Монка и ввел иглу в вену, впрыснув американцу половину содержимого шприца — желтоватой поблескивающей жидкости.

Через несколько секунд остекленевшие глаза Монка неподвижно уставились в потолок, а рот чуть приоткрылся.

— Что вы собираетесь делать с ним? — сердито спросил Холлоран.

Клин глубоко вздохнул и схватился за край каменной плиты, чтобы не потерять равновесие. Он снова попытался усмехнуться в лицо Холлорану; его кроваво-красные, потрескавшиеся губы разжались, обнажив желтые, испорченные зубы.

— Я собираюсь его поглотить, — ответил он.

Даже после всего, что он увидел в эту ужасную ночь, Холлоран почувствовал отвращение и страх.

Явно наслаждаясь эффектом, который произвели его слова, Клин медленно покачал головой:

— Нет. Не его плоть — ею позже полакомится Палузинский. Мне нужно нечто более важное, Холлоран, — но не материальное, не вещественное. Бесплотное. То, что освободится в момент его смерти, — в глубине темных глаз Клина блеснул странный, жутковатый свет. — Та незримая энергия, в которой заключена основа его существования. Его душа, Холлоран. Теперь вы поняли это?

Холлоран опять почувствовал, как ослабло натяжение тончайшей, но прочной петли на его горле. Очевидно, внимание Даада сейчас было чем-то отвлечено.

— Если бы я это понял и принял, я превратился бы в сумасшедшего, подобно вам, — сказал он Клину.

Клин выпрямился и уставился на оперативника своими огромными, неподвижными, немигающими глазами. Монк, распростертый на черном камне меж ними, тихо, невнятно стонал — то ли от удовольствия, то ли от страха.

— Я до сих пор не смог разгадать вас, — медленно произнес Клин, не сводя глаз с Холлорана. — Мои духовные силы ослабевают, когда вы находитесь рядом со мной. В чем же тут дело, Холлоран? Что вы из себя представляете...

— Я всего лишь наемный телохранитель, не более того.

Клин продолжал буравить Холлорана взором.

— Но вы представляете опасность для меня.

— Нет. Я здесь лишь для того, чтобы отвести от вас любую опасность, которая будет вам угрожать, — Холлоран напряг мышцы рук, собираясь с силами для борьбы, которой, похоже, было не миновать. — Скажите мне, Клин, объясните мне, наконец, что здесь происходит? Что все это значит?

— Я уже объяснял вам, и не один раз.

— Я хочу узнать гораздо больше. Каким образом вы можете... — он запнулся, не в силах подобрать слова — до того нелепым, бредовым ему представлялось все, что он слышал и видел.

— Овладеть чьей-либо душой? — закончил за него Клин. — Впитать в себя ее живительную силу? — он рассмеялся, и смех его был похож на приступ кашля. — Этот секрет достался мне, и я берегу его.

Глаза Клина закрылись — сомкнулись воспаленные, покрасневшие веки, и на лице медиума появилась блаженная улыбка.

— Я почерпнул это знание из старинных записей, оставленных самим Господином. Они были надежно спрятаны от людей и покоились там же, где и Его тело. Целая груда испещренных клинописью таблиц лежало над останками, очевидно, чтобы поддерживать Его в долгом, мучительном ожидании. Он привел меня туда, в эту потаенную гробницу, много лет тому назад. В те времена я был еще зеленым невеждой, пустой раковиной, ждущей, когда внутри нее не появится прекрасная жемчужина. Я обнаружил эти древние таблицы в одиночной комнате, в склепе, расположенном глубоко под самым нижним слоем могил Королевской Усыпальницы в Уре. С величайшей осторожностью я вынес все записи и постепенно, строку за строкой, расшифровал их. Я — единственный, кто прочитал все, что там было написано. Как только я сложил таблицы вместе, мне показалось, что знаках, их покрывающих, заключена какая-то древняя, таинственная и могучая сила. Они повествовали об удивительной мощи человеческого разума, о том, как некоторые естественные способности могут развиваться, если их направить в определенное русло, о колоссальном потенциале, заложенном в человеке, о возможности «творить»!