Гроб Сороки

- Пожалуйста, мистер, пожалуйста! - голос Эдгара Холкомба стал высоким и пронзительным. Петля тряслась на ветру, дерево скрипело, когда его сапоги топали и подпрыгивали. - Я еще не готов, я еще не готов, я еще не готов... нет!

Джейк отошел от него, чтобы посмотреть на сиу. Высокое Небо уставился на него, а мой спутник – на него. Он не пытался скрыть отвращение, промелькнувшее на его лице, но пытался скрыть сочувствие, жалость. Иногда человек – дикарь, несравнимый с дерьмом лошади на улице.

Джейк отвернулся, вытер лицо и снял петлю с шеи Эдгара Холкомба.

Я молча кивнул. Иногда мужчина был просто мужчиной.

Крики благодарности Эдгара были почти заглушены мольбами другого кавалериста о пощаде, когда я тащил его к веревке. Когда он уселся, я посмотрел на Высокое Небо. Может, я ему что-то должен, а может, и нет. В любом случае, я обещал, что буду помнить его. Человек сиу кивнул и начал петь. Интересно, а моему учителю подарили такую же песню смерти?

Я остановился у обмякшей фигуры маршала на лесах. После поднял его на ноги и накинул ему на шею одну из пустых петель. Отступив на шаг, я отвесил маршалу пощечину. Он запачкал мою перчатку еще большим количеством крови, его глаза вращались в голове, подпрыгивая в воздухе, как будто он мог видеть вещи, которые я не мог.

Джейк отодвинул Эдгара и Руби от люка, и я потянул за рычаг.

Раздались звук падения и три отчетливых щелчка. Высокое Небо умер мгновенно, но я не торопился, когда делал петли для кавалериста и маршала. Я слушал их бульканья и вздохи, когда оба мужчины дергались, цепляясь ногами за воздух, как будто они хотели найти место, чтобы стоять и жить.

Когда последняя судорога пронзила их позвоночники и не осталось ничего, кроме ветра и криков ожидающих ворон, только тогда я отвернулся.

- Пойдемте, мистер Хоу.

Дилижанс мы оставили на окраине города. Теперь я знал дорогу, и Джон Мэддокс ждал.

Мой спутник продолжал стоять на лесах, пока я спускался. Руби стояла рядом с ним, пока Эдгар, свернувшись калачиком, рыдал.

- А что насчет... а что насчет нее?

Я не обернулся, вместо этого я слушал тишину, благословенную тишину. Нечасто случалось, чтобы пистолет не нашептывал мне об убийстве.

- Теперь это ваши жизни, мистер Хоу. Вы обменялись на них. Делайте с ними что хотите.

Добравшись до подножия виселицы, я улучил минутку для себя. Я снял шляпу для Высокого Неба и сплюнул в пыль для двух других с выпученными глазами и распухшими языками.

Я думал о Джоне Мэддоксе и о вещах похуже этих, которые я сделаю с ним.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

- Мы напали на след, парень. Они преследуют нескольких буйволов... ты же знаешь, что их осталось не так уж много.

Крышка гроба подпрыгнула, и я услышал грохочущий стон, как будто он был разочарован моими словами. Я отрицательно покачал головой. Именно в такие моменты я задавался вопросом, что я хочу сказать ему, даже немного удивлялась, почему я это делаю. Мы с Вирджилом могли бы пообещать десять тысяч душ, но нашим учителям ничего не были должны.

- Извините за головняк, мистер Ковингтон.

У нее был мягкий голос, сладкий, как утренний нектар. Мне было интересно, как часто она очаровывала мужчин, заставляя их расстаться со своей монетой только ради еще одной сладкой песни от нее.

Джейк указал на нее почти в панике, приложив палец ко рту. Я бесстрастно посмотрел на них обоих, и Руби Холлоуэй, бывшая хозяйка вечера, снова принялась подгонять Солдата и Маэстро.

Я взял лошадь маршала. Его скальп был привязан к седлу, и мой учитель был доволен, когда я рассказал ему эту историю. Потом он пришел в ярость, когда я рассказал ему о Высоком Небе. Цепи были прочными и крепкими. После этого он стал молчалив по отношению ко мне, даже если я держал его в курсе событий.

Мы прошли мимо скелетов бизонов. Я был почти уверен, что Мэддокс двигался в обозе, направляясь на север; так было лучше для защиты, но зато одни двигались медленнее и их легче было выследить.

После Литтл-Kрика прошло уже три дня. Не могу сказать, что стало с Эдгаром Холкомбом, мы оставили его там, где он был спасен, но Руби держалась за Джейка, как за своего рода спасителя. Женщина почти не разговаривала со мной, за что я был ей безмерно благодарен. Я не мог вспомнить, когда в последний раз у меня были попутчики на такое долгое время. Она оглядывалась на меня всякий раз, когда я говорил с учителем. Мне было приятно разговаривать с Мертвым Медведем, даже если она не могла понять, как он реагирует, каждый удар и стон фургона были так же ясны для моих ушей, как слова. Я решил, что ей лучше не знать об этом, и, как и Джейк, она замолчала, обращаясь ко мне только тогда, когда я заговаривал с ней.

Но с Джейком она, должно быть, была болтушкой. Они перешептывались, как воры, намеревающиеся ограбить какого-нибудь путника; быстро, радостно и со злыми ухмылками.