Гроб хрустальный

В школе Глеб любил разгадывать в "Науке и жизни" детективные истории: приводятся показания всех подозреваемых и говорится, например, что каждый из них дважды говорит правду, а один раз врет. Путем нехитрых логических операций выяснялось, что возможен только один ответ. Вспомнив об этом, Глеб с удивлением почувствовал, что его апатия куда-то пропала. Он неожиданно взбодрился. Так он когда-то собирался на экзамен, каждой клеткой мозга ощущая свою готовность.

Итак, Арсен и Шаневич все время были на кухне. Антон, кажется, тоже ушел на кухню вместе со мной. В квартире оставались Ося, Андрей, Бен, Катя, Настя, Луганский и Нюра. Или Нюра уже блевала в ванной? Не помню. Так или иначе -- от шести до десяти человек. Думай, Глеб, думай.

И чем больше он думал об окружающих, как о возможных убийцах, тем слабее становился образ Снежаны, лежащей вниз головой в луже крови, с задранной юбкой, с иероглифом, написанным кровью на грязной стене подъезда.

Глеб прошел на кухню и стал рыться в мойке, пытаясь проверить, не мог ли он перепутать нож. Ножа нигде не было. Значит, и сомнений не оставалось.

-- Чего ты ищешь? -- спросил за его спиной Антон.

-- Так, -- уклончиво ответил Глеб. -- Ищу нож.

-- А это был ваш нож? -- спросил Антон

-- Вроде, да, -- ответил Глеб, хотя минутой раньше вовсе не собирался об этом рассказывать.

-- И ты думаешь, -- сказал Антон, закуривая, -- что ее убил кто-то из здешних?

Глеб кивнул.

-- А ты так не думай, -- сказал Антон. -- Я понимаю, ты меня о совете не просишь, но тем не менее. У меня просто был на эту тему довольно неприятный опыт.

-- В смысле? -- не понял Глеб.

-- Когда-то я тоже оказался свидетелем убийства и зачем-то полез его расследовать.

-- И что?

-- В результате еще три трупа. При том, что я до сих пор не уверен, что все угадал правильно.

-- Трупы-то откуда?

-- Поубивали они там все друг друга... года два назад дело было, как раз самый разгар всего этого дурного галлюциноза.

Глеб кивнул, на этот раз -- привычно.

-- Ну, -- сказал он, -- раз есть убийство, значит, есть убийца. Было бы несправедливо, если бы Снежана так и осталась...

-- Она так и останется, -- ответил Антон. -- Поверь мне, она не оживет.

-- Я не это имел в виду...

-- Я понимаю. Ты имел в виду воздаяние. По мне, лучше на карму положиться.

-- Понимаешь, -- вдруг горячо заговорил Глеб, -- есть еще одна вещь. Этот иероглиф на стене. Я накануне его нарисовал, когда мы со Снежаной были в "Рози О'Грэдис" -- и теперь чувствую, будто накликал. Ты не знаешь, кстати, что он означает? -- Глеб быстро чиркнул испачканной в салате вилкой по грязной поверхности стола, -- примерно вот такой:

-- Неа, -- протянул Антон, -- но у меня есть приятель, который в таких делах спец. Я тебе дам телефон, скажешь, что от меня.

-- Спасибо, -- растерялся Глеб.

-- Ты только с ним поосторожней... он иногда -- того... странноват бывает, -- пояснил Антон и после недолгого колебания добавил: -- И вот еще. Раз уж ты решил лезть в это дело, я тебе дам один мэйл. Моего друга. Он сейчас в Америке, но, наверное, все равно сможет помочь. Его зовут Юлик Горский.

1984 год. Февраль

Чак настроил гитару и запел на мотив "Птицы счастья завтрашнего дня".

Где-то где-то где-то вдалеке

Едет Ленин на броневике

На броневике, на броневике

Едет Ленин на броневике

Сбросим, сбросим буржуазный гнет

В руки власть пускай народ возьмет

Пусть народ возьмет, в рот народ возьмет

То-то жизнь тогда у нас пойдет

Как всегда, не удержался, хотя на словах "в рот народ возьмет" ударил по струнам сильнее, чтобы не смущать девушек. Глеб, впрочем, подозревал, что девушки запросто могли и не понять: неслучайно весь класс рассказывал историю о том, как Светка Лунева сказала по какому-то поводу: "зубов бояться -- в рот не ходить", явно не понимая, о чем идет речь.

Они пришли к Феликсу на день рождения: две девушки -- Ирка и Марина --и пять ребят: Абрамов, Чак, Емеля, Глеб и сам Феликс. Должны были еще подойти Оксана и Вольфсон. Вероятно, вместе, потому что они -- уникальный для их класса случай! -- жили в соседних домах, а их родители дружили много лет. Три к шести -- удачный расклад для матшкол, потому что обычно в классе девочек в три-четыре раза меньше, чем мальчиков. Неудивительно, что любовные треугольники мутировали в куда более сложные фигуры: весь класс знал, что Чак, Абрамов и Вольфсон влюблены в Маринку, а Глеб подозревал, что и Емеля с ними заодно. Впрочем, после поездки в Питер конкуренты Чака были посрамлены -- Чак демонстративно провожал Маринку до дома, неся на плече ее тяжелую школьную сумку. Если кто-то увязывался за компанию, Маринка невозмутимо предлагала Чаку подняться и попить чай, прощаясь с остальными у дверей. Первый раз, услышав это, Глеб почувствовал, что краснеет, -- и с его легкой руки у них в классе выражение "попить чай" стало означать совсем не то, что обычно. Вольфсон даже начал писать поэму "Безумное чаепитие" -порнографию с аллюзиями на Кэрролла и теорию относительности -- но пока не закончил.