Грюнвальдская битва

Порядок и устройство Литовской и Самагитской земель, установленные с большим старанием и предусмотрительностью королем польским Владиславом, вскоре после отъезда последнего в Польшу начали расшатываться и рушиться. Причиной этого было большое число князей, а также непрекращающееся соперничество между братом короля Владислава, Скиргайлой, князем трокским, с одной стороны, и двоюродным братом Витовтом, князем гродненским, — с другой. Незаметно проникая в их сердца, это соперничество настолько усилилось, что они начали преследовать друг друга глубочайшей ненавистью, как непримиримые и смертельные враги. Скиргайло, князь трокский, был по натуре своей смел и свиреп, скор во всем — на язык, на руку и на дело, и всем внушал бы страх, если бы постоянное пьянство не низводило его до ничтожества и не вызывало презрения к нему, ибо в пьяном виде он бросался с оружием на многих людей, и преимущественно на тех, кто являлся его друзьями и близкими. Протрезвившись, он лечил нанесенные им раны по правилам цирюльного искусства, которым был одарен от природы. Витовт же, князь гродненский, муж более умеренного и более сильного и всегда трезвого ума, опасался Скиргайлы, подозревая по многим признакам, что тот сильно жаждет погубить его и его родных и приверженцев оружием, ядом и любым способом, поддерживаемый в этом русскими, которые очень любили Скиргайлу, как принадлежавшего к тому же греческому обряду[52] и ввиду его родства с королем польским Владиславом. Поэтому Витовт бежит из Литвы вместе с супругой Анной,[53] со всеми боярами, рыцарями и подчиненной ему челядью, чтобы сохранить жизнь себе и своим близким, оставив в подвластных ему замках Гродно и Бресте сильные охранные отряды. Он направляется сперва к Янушу, князю Мазовии, мужу сестры своей Анны, иначе Дануты. Найдя, однако, что Януш недостаточно помнит родство и более сдержан в ласке, чем он рассчитывал, он направляется к Земовиту, другому князю Мазовии. Заметив, что вопреки надежде своей и своих спутников, прием и отношение к нему со стороны того и другого мало благожелательны и любезны (ибо князь мазовецкий Януш, на которого он полагался больше как на близкого свойственника, выполнял обязанности гостеприимства к изгою и другу менее ласково и любезно, чем это пристало положению того и другого, и даже, говорят, отнял у него золотую чашу, а такая обида никогда не могла бы изгладиться в его сердце), Витовт, покинув Мазовию и родственных князей, отъехал (как мы указали выше) к магистру Пруссии Конраду Цолльнеру и к крестоносцам, враждебным тогда королю польскому Владиславу и литовцам. Найдя с их стороны благосклонные прием и обхождение и пользуясь правом гостеприимства в течение нескольких лет, он научился немецкому языку и усвоил нравы их и правила внутреннего порядка; они же окружали его милостью и вниманием охотнее и сверх ожидания, не столько по обязанности к изгою, сколько ради собственной пользы, так как думали, что действия против литовцев пойдут успешнее, если будут исходить от его имени и под его водительством.

Последствием бегства князя Витовта из Литвы было то, что Литва и Самагиттия, разделенные пагубным расколом надвое — на сторонников короля Владислава и сторонников Витовта, — стали приходить в упадок и подвергаться разорению из-за внешних и внутренних войн и многих бедствий.

Между тем Владислав, король польский, из опасения, что литовцы и русские, сторонники Витовта, люди сомнительной верности, когда-либо предадут главный, именно Виленский замок, Витовту и крестоносцам, отправляет в Литву подканцлера Польского королевства рыцаря Миколая из Мошкожова с бомбардами, балистами и военным снаряжением. Король дает ему в управление и держание Виленский замок, отставив князя Скиргайлу и изгнав оттуда некоторых литовцев и русских, которые считались склонными к преступному предательству.