Гримуар лиходеев. Фиджеральд

– Что ж, – маг махнул мизинчиком в сторону лангуджи, дав знак гримуару.

Шелест страниц – последнее что услышал некогда грозный вождь великанов, названный в честь буйной растительности, покрывающей всё его тело целиком – показатель чистокровности в их племени.

Ещё секунда, и Баал раздражённо выдохнул:

– Ну вот! Теперь мне придётся ждать новый отряд налётчиков! Или…

Он задумчиво глянул назад, прикидывая в преступном уме иные варианты. Однако погода сделала следующий ход. Послышался громкий раскат грома, а небосвод стремительно заволокло плотными грозовыми тучами, поднимая в воздух настоящий песчаный буран.

– Что ж, – маг посмотрел на каменную крупную гальку, неприятно хрустящую под ногами, – придётся переждать непогоду…

Глава 6. Лабиринт

Алое небо с серыми прожилками облаков нависало над розовыми водами бескрайнего океана, на берегу которого сидел полупрозрачный силуэт. Ковырнув бесплотным пальцем оранжевый ржавый песок, Суиз усмехнулся.

– Так вот она какая, душа убийцы, – призрак медленно встал с колен, оборачиваясь назад, – не будь я уверен, с кем имею честь говорить, подумал бы, что забрался не туда.

Сморщенный от старости труп старика, лежащий на песке рядом, открыл глаза и в следующий миг обрадованно улыбнулся.

– Я ждал тебя, – произнесли его бледносиние губы, позади показались чёрные-чёрные пеньки сгнивших зубов, – чтобы лично проводить в лабиринт моих воспоминаний.

– Лабиринт? – музыкант удивился лишь на миг. – Что ж, пусть будет лабиринт. В конечном счёте ты и я, мы оба знаем, тебе не удастся меня одурачить.

– Ну что ты… – обиженно протянул труп-проводник, – у меня и в мыслях не было дурачить великого маэстро.

После этих слов глаза призрака Суиза Шомпаля сузились. Казалось, он чему-то сильно огорчился.

– Так ты знаешь меня?

– А как же не знать создателя музыкальных шедевров? – уклончиво ответил труп. – Вот только не мне говорить о времени, которое неумолимо истекает, не так ли?

– Ты прав, – согласился призрак. – Что ж, веди.

– Э, нет, – проводник кривовато усмехнулся. – Тебе придётся одному нырнуть в моё безумие с головой. Буквально. – Кивок в сторону бескрайнего розового океана.

Суиз спорить не стал. Провёл пальцем по запястью, ощущая энергетическую пульсацию душевной нити, намотанную на руку в несколько слоёв. Флопси Дакер охотно отозвалась на призыв маэстро. В голове его прозвучало: «Уже?»

Поразмышляв, Шомпаль ответил ей уверенно и без тени сомнения: «Нет, я нырну в его безумие. Однако следи за моим состоянием».

Секунду спустя он услышал в ушах утвердительное: «Есть!»

Немедля, Суиз вошёл в воду по пояс и сощурено пригляделся к поблёскивающей поверхности.

– Будто разбавленная кровь.

– Так и есть, – ответил ему труп. – Перед тобой кровь моих врагов, которую я пролил за всю свою долгую тяжелую жизнь.

– Чокнутый, – не удержался маэстро, устремляя взор к горизонту.

– Не тебе судить, убийца, – ехидное замечание послышалось за спиной имперской ищейки. Сморщенные серые костяшки пальцев опустились на плечо Суиза. – Я чую, что ты один из нас!

Не тратя больше слов, проводник вцепился в шею маэстро и что было сил толкнул вперед, желая утопить свою жертву в воде. На удивление, музыкант не сопротивлялся. Ведь он сам пришёл сюда, чтобы прочитать воспоминания души чокнутого психа-кукольника.

Приторно-сладкий привкус воды в носоглотке заставил призрака фыркнуть, однако уже мгновение спустя реальность словно искривилась и померкла, уступая место непроглядной темноте.

– Представляю вашему вниманию, – громкий голос проводника зазвучал издалека, – лабиринт моих воспоминаний!

Коричневая деревянная дверь возникла прямо перед носом призрака. Он попятился.

– Заходи, не стесняйся, – труп старика Мишема появился рядом и взялся за металлическую круглую ручку. – Первым, что я бы хотел тебе показать – это мои похороны.

Суиз послушно вошёл в помещение и замер на пороге, не решаясь пройти дальше. Запах палёных волос и сухой тёплый воздух создавали неприятные ощущения в горле. Однако маэстро даже не поморщился. Его поразило нечто иное. Душевное страдание сразу многих людей зазвучало в серой унылой комнате крематория, где в деревянном наскоро сколоченном гробу с открытой крышкой лежал какой-то синюшный труп.

В небольшом отдалении от табуреток и покойника собралась целая толпа, все как один в траурных одеяниях. Некоторые из них держали в руках чёрные рамочки с фотографиями. Мужчины с ненавистью взирали в сторону деревянного ящика, пожираемые безмолвной яростью. Женщины рыдали, убитые горем. Повсюду слышались громкое шмыганье и тихая ругань, злобная и отчаянная. Тусклый свет падал на их бледные лица, придавая коже сероватый оттенок.

– Моя Салли! – всхлипывала светловолосая женщина в чёрном траурном костюме. – Доченька моя!